Феникс
Шрифт:
Пассажиры эгоистично ожидали, что сразу же и отчалят, но лодочник и не думал двигаться с места. Он поглядывал на берег, явно кого-то ожидая. Георгий догадался: следует подождать еще хотя бы парочку клиентов. Уж если делать рейс, так с полной загрузкой. Чтобы не скучать, старик вытащил из кармана дождевика квадратную пол-литровую бутылку темного стекла, так что характер и количество жидкости в ней невозможно было определить. Отвинтив пробку и приложив горлышко к губам, произвел обстоятельный глоток с отчетливо слышным бульканьем.
Пока Георгий хаотично бродил мыслями по временам и пространствам, чувствуя теплое тело подруги, к причалу подошли как раз еще двое пассажиров. Женщина средних лет, тугощекая, румяная и мальчик юный, по виду первоклассник: голова редькой и в очках. Женщина укрывала голову цветастым платком, мальчик держал под мышкой книгу. Кроме тощего пластикового пакета, багажа они не имели. И это было хорошо. Потому что, когда эта тетка с мальчиком залезла в лодку, хилое плавсредство сильно просело под ее весом. Ватерлиния оказалась под водой. И, если еще сядет лодочник, наверняка, с собакой...
Паромщик отвязал грохочущую железную цепь от столба, сел в ялик, оттолкнулся ногой от причала. Собака резво скакнула за ним и уселась на носовой треугольной банке. Ялик медленно тронулся, покачиваясь на легкой волне. Георгий взглянул, насколько опустилась лодка с полной загрузкой, оказалось, что хозяин и его пес ничего не весили. Основная тяжесть, таким образом, приходилась на тетку в платке. Наверное, много грешила за свою жизнь.
Старик медленно опустил седалище свое на центральную банку, омочил в воде весла. Заскрипели уключины, весла взлетели и опустились, загребая воду. Ялик резво стал набирать скорость, идя прямо, не виляя и не отклоняясь от курса. Старик был сильным и опытным лодочником. Все, кроме лодочника, неотрывно смотрели вперед, на другой берег, не смея оглянуться назад, словно исполняя некий строгий ритуал. Молча слушали они всплески весел и мерно журчащую струю за кормой лодки.
На реке было гораздо прохладнее, чем на берегу. От воды веяло ледяным холодом. И когда они вошли в полосу тумана, стало еще и сыро. На Инге были надеты короткая шерстяная юбка и пушистая разноцветная кофточка. Но Георгий видел, что она слегка дрожит. Он снял с себя кожаную куртку, давно уже принявшую форму его тела, сидевшая на нем как влитая, и накрыл ею плечи подруги. Сейчас же промозглый холод воткнул ему под левую лопатку острое лезвие. Георгий выпрямился, прикладывая ладонь к пояснице. Инга сняла куртку и заставила своего рыцаря надеть ее обратно. Тогда рыцарь распахнул полу куртки и взял подругу под крыло. Обоим стало тепло.
– Хочешь, угадаю, о чем ты думаешь?
– прошептала вдруг Инга на ухо Георгию.
– Будто все это словно во сне... Да?
Он отрешенно взглянул на свою спутницу. И словно бы очнулся. Увидел в этой молодой женщине нечто новое, которое вчера он не заметил, а теперь это открылось ему. У нее были хорошо очерченные брови, карие глаза, гармонирующие с цветом волос - темно-каштановых, - классический нос, всегда немного улыбающийся рот; даже сейчас, когда она отвернулась и глядит на воду, в темную, пугающую глубину.
Георгий вовсе ни о каких снах не думал, а размышлял о самой что ни на есть жизни и ее гримасах, о том, как все хлипко и ненадежно и как случай играет с человеком. Захочет - и человек останется жить, а нет - и человек умрет. Вторая жена его отца, Зинаида, когда еще была девочкой, на такой вот переправе чудом осталась в живых. Лодка была перегружена, и ее высадил лодочник, да еще довольно грубо, она даже обиделась. И тем сильней была ее обида, когда вместо нее посадили какого-то инвалида на костылях... Лодка на середине реки перевернулась, и все утонули в ледяной воде, дело было весной. Только лодочник спасся, уцепившись за борт. А Зинаида уж точно бы пошла ко дну, не умея плавать. Так Провидение ее спасло. И обида ее переменилась на благодарность лодочнику, который потом умер от воспаления легких.
– Вся жизнь наша - сон, - ответил Георгий, кладя ладонь на теплое, туго обтянутое полупрозрачным черным нейлоном, колено своей подруги
– Чей сон?
– Она сдвинула ноги, прижав его пальцы.
– Того, Кто Спит.
– А если Он проснется?..
– Наступит Конец Света.
– Перестань, лодочник увидит, - она отодвинула осмелевшую его руку.
Перевозчик греб, разгибаясь и сгибаясь, как неутомимый шатунный механизм. Под надвинутым на лоб капюшоном густилась тьма, даже глаз не было видно, как на контрастной гравюре.
Другая парочка, обосновавшаяся на носовой банке, вела себя иначе. Мальчик как сел, так сразу же открыл свою книгу, положил ее себе на коленочки и углубился в чтение. Женщина предалась женским думам. Ига заговорила с женщиной через голову лодочника, совершавшую маятниковые движения. Беседовали, они, очевидно, о детях, потому что тетка погладила своего по голове, говоря: "Он у меня шибко умный. Все читает, читает... хотя в школу пойдем только нынче".
Мальчик крутил головой, стараясь увернуться, как самостоятельный кот, не терпящий ласки. Обложка его книги цветом напоминала плитку шоколада, а пухлый желтоватый блок страниц - начинку. Георгий почувствовал голод и подумал: "Я в его годы конфеты лопал, а не книжки читал..."
– Хочу шоколадку, - сказал малолетний вундеркинд, отрываясь от книги.
– Ты уже одну съел, когда шли сюда, - ответила женщина.