Феникс
Шрифт:
— Подожди, — говорю я, останавливаясь, чтобы сорвать монеты с юбки. Они скатываются в канаву.
Элайджа неожиданно бросает взгляд через плечо, на другую сторону улицы.
— Что это? — шепотом спрашиваю я.
Он щурится, потом качает головой.
— Ничего. Показалось. — Мы стараемся не торчать на месте, на случай, если кто-то за нами следит. Мы идем окраинами все дальше в город.
— Кажется, таверна где-то поблизости, — говорю я, всматриваясь в горизонт, в поисках солнечных панелей в форме полумесяца. — Там! — тычу я пальцем между крышами в конце дороги.
Как и у остальных таверн в этом городе у «Лунной звезды» сорваны ставни, свет не горит. Невозможно понять, есть ли кто-нибудь внутри. Я дергаю ручку входной двери. Заперто. Мы обходим здание кругом, в поисках второго входа. Элайджа толкает мусорный бак в сторону, открывая люк, ведущий в погреб. Он дергает ручку, к моему облегчению, дверца поддается.
Мы спешно спускаемся по скрипучей деревянной лестнице в подвал, закрывая за собой двери. Подвал завален ящиками и в нем стоит запах затхлости. Слева от нас стальные двери, очень похожие на те, что мы видели у мадам Клары, а впереди лестница, ведущая в бар. Мы осторожно продвигаемся, стараясь ничего не задеть, чтобы не шуметь, но хвост Элайджи случайно задевает стеллаж с выпивкой и он смахивает одну бутылку на пол. Она разбивается.
— Извини, — говорит Элайджа.
— Думаешь, кто-то дома? — спрашиваю я.
— Не знаю. Там очень тихо, — говорит он нахмурившись.
Я иду за ним по лестнице в бар. Нас тут же встречают два выстрела из винтовки, которые проносятся всего в дюйме от наших голов. Мы оба падаем на пол, закрывая головы руками.
— Кто вы такие? — спрашивает женский голос.
Я рискую взглянуть на нашего стрелка, примечая пару потертых коричневых ботинок, кожаные штаны, сшитые из лоскутов, блузу с синим корсетом, винтовку. Она сидит в инвалидном кресле. Наконец мои глаза добираются до её лица. Нет никаких сомнений, что эта женщина средних лет, которая так неприветливо на нас смотрит — Эсме.
— Я Натали Бьюкенан, а это Элайджа Теру, — говорю я. — Я полагаю, вы знаете его маму Иоланду.
Эсме опускает свое оружие.
— Что вы здесь делаете? — спрашивает она.
Мы поднимаемся на ноги, и Элайджа кратко рассказывает про письмо Люсинды, и про наши поиски Иоланды и Люсинды.
Эсме кладет дробовик себе на колени, хватает бутылку пряного Шайна и несколько бокалов, а потом подкатывается к одному из столиков. Мы присоединяемся к ней за столом, ставя лампу на столик между нами.
— Люсинда с Иоландой здесь были? — спрашиваю я.
— Ну да, были. — Эсме наливает нам напиток. — Люсинда проповедовала одни из этих своих безумных идей, утверждая, что нашла способ свергнуть Пуриана Роуза и ей нужна помощь Иоланды и Кирана.
— Киран, ваш партнер, верно? — спрашиваю я.
Она кивнула.
— Я умоляла его не связываться. Люсинда слегка... — Она покачала головой. — Ну, понимаете... особенно после гибели Найла.
Я помню, Сигур рассказывал нам о Люсинде, и о её Кровной половинке, Найле, и как он погиб, во время атаки станции водоснабжения в Блэк Сити. Я гадала, не мой ли отец нажал на курок.
— Киран меня не послушал, но, когда дело касается Люсинды, он никогда не слушает. Они ушли и оставили меня здесь в баре, — с горечью говорит Эсме, залпом осушая свой бокал. — Со мной бы они все равно не смогли бы продвигаться быстро.
Я хмурюсь, догадываясь, что это было не её решение остаться.
Снаружи раздается топот, который привлекает наше внимание. Эсме тянется к своему огнестрелу, пока мы молча ждем, какими будут следующие действия гвардейцев. Шаги затихают, когда патруль возвращается обратно на улицы.
— Где теперь Люсинда с остальными? — спрашиваю я, как только гвардейцы ушли.
— Понятия не имею, — говорит Эсме. — Он собирались на Коготь.
— Куда?!
— Это гора, — поясняет Эсме.
Я смотрю на Элайджу, и его выражение лица зеркально отображает моё удивление. «Ора» находится на горе? Но, если подумать, то это отличное место для повстанческой лаборатории, где хранится желтая чума. Гора труднодоступна и не пригодна для жилья.
Эсме смотрит на свой бокал пряного Шайна.
— В последний раз, когда Киран звонил, он сказал, что они уже добрались до Серого Волка...
— Гора в штате Волк, да? — спрашивает Элайджа.
Эсме кивает.
— Но с тех пор, я больше ничего от него не слышала. Прошла неделя уже.
— Примерно столько времени назад моя мама последний раз звонила мне, — признается Элайджа.
Он опускает голову на руки и страдальчески стонет. Эсме только что подтвердила наши опасения... что его мать с Люсиндой были схвачены, и, похоже, Киран тоже. Эсме осушила бокал и вновь его наполнила. Я замечаю, что руки у неё дрожат. Должно быть, она пришла к тем же выводам, что и мы.
Элайджа поднимает голову.
— Я собираюсь их вызволить, — говорит он отчаянно.
— Удачи, дорогой, — отвечает Эсме. — Они или уже мертвы или скоро будут, как только гвардейцы добьются от них нужной им информации.
— Моя мама ничего не расскажет им об «Ора», — уверенно говорит Элайджа.
Эсме хмурится.
— «Ора»?
— Оружие...? — говорит Элайджа.
Глаза Эсме расширяются.
— О, ты имеешь в виду...
И тут раздаются несколько автоматных очередей, и мы ныряем под стол, когда входную дверь и окна дырявят пули. На меня дождем сыпятся осколки стекла, они рвут моё платье и режут кожу. Я кричу от боли, когда острый осколок впивается мне в левое бедро. Голова кружится, когда я вытаскиваю осколок. Мое платье немедленно превращается в пурпурное от крови.
— Не стрелять! Она мне нужна живой! — раздается голос из-за двери.
Себастьян.
Дубовую дверь безуспешно таранят, спустя секунду гвардейцы совершают новую попытку.
Эсме хватает винтовку.
— Убирайтесь отсюда. Воспользуйтесь служебным туннелем.
Элайджа помогает мне подняться. Его лицо покрыто кровью, у него на щеках рваные раны.
— А как же вы? — спрашиваю я.
— Я задержу их, сколько смогу, — говорит она. — Вперед!
Элайджа хватает лампу со стола, потом помогает мне спуститься по лестнице в подвал. Я держусь за ногу, которая бешено пульсирует от боли, но адреналин помогает мне двигаться вперед. Мы добираемся до погреба, как раз тогда, когда в бар врываются гвардейцы.