Феникс
Шрифт:
Она входит в туннель, ведомая Лукасом и другими детьми. Мадам Клара хватается за ремешок моего вещмешка, чтобы вести меня и остальных. Как только Элайджа задвигает за нами стальную дверь, я слышу, как наверху ломается входная дверь.
В туннеле кромешная тьма, единственный источник света — лампа в руках Жизель. Воздух вокруг влажный и холодный, пол сырой от дождевой воды, которая просачивается сквозь раствор, скрепляющий кирпичную кладку. Детишки все берутся за руки, следуя за Жизель. Мадам Клара идет позади меня, самыми последними идут Натали и Элайджа.
Где-то милю мы идем в абсолютной тишине, единственные звуки, это шлепанье наших ног по лужам. Я прислушиваюсь, чтобы уловить — нет ли других шагов, но никто нас не преследует. Но это не значит, что мы в безопасности. Кто знает, что нас еще здесь ждет. Я думаю о Разъяренных псах, и вздрагиваю.
Над головой по дороге с грохотом проезжает грузовик и на мои волосы сыпется грязь с потолка. Я стряхиваю её.
— Куда ведут все эти туннели? — спрашиваю я мадам Клару.
— Большинство ведут к портам, — говорит она. — Купцы изначально использовали эти проходы, чтобы пронести товары в город на черный рынок. Но их давно забросили, потому что они не безопасны.
Над головой проезжает еще один грузовик, и передо мной в лужу падает кусок штукатурки. Это совсем не смешно.
Жизель столько раз сворачивает в этих туннелях, что я уже окончательно потерялся, где мы. Здесь запросто можно заблудиться. В этой зловещей тишине, резко контрастирует жизнь города над нами. В городе столпотворение. Люди бегут, кричат, иногда слышаться автоматные очереди. Вновь повторяется то, что погубило Блэк Сити.
Я смотрю через плечо на Натали, чтобы убедиться, что она в порядке. Она выглядит очень изможденной, она еле волочит ноги по лужам, кожа блестит от пота, несмотря на то, что довольно прохладно. Я беспокоюсь, что она приболела, но потом вспоминаю, что она всю ночь выпивала, не говоря уже о том, что ей пришлось убегать от Гаррика. Не удивительно, что она устала. Она тяжело прислоняется к Элайдже, который обнимает её за талию. Мои клыки пульсируют. Он замечает мой взгляд и резко отдергивает руку.
Жизель сворачивает направо. Этот туннель гораздо меньше и идет слегка под откос; мне приходится чуть наклонить голову, чтобы не удариться головой о потолок. Мы идем по коридору несколько сотен ярдов. Чем дальше мы идем, тем тише над нами становится город, пока, наконец, совсем не умолкает. Мы добираемся до лестницы и оказываемся в заброшенной лачуге, которая ведет в Радужный лес.
Даже в лунном свете сразу же видно, почему лес получил такое название. Он густо засажен эвкалиптовыми деревьями, чья кора, будто лоскутное одеяло ярких цветов: лимонно-зеленый, оранжевый закат, фиолетовый аметист, морской синий, темно-бордовый, между которыми встречается несколько ярко-зеленые хвойных деревьев и деревья Кэрроу, с их знаменитыми янтарными листьями в форме звезд.
Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на город под нами. Мы на холме, так что с этой точки зрения, я вижу в большую часть Фракии. Тысячи людей бегут по улицам, в то время как поток Транспортеров доставляет еще больше взводов для защиты города. Каждые несколько секунд из пулемета летит тра-та-та. Сумасшедший дом и посреди этого всего, где-то там «Лунная звезда». На мои плечи давит непосильный груз — понимание того, что миссия завершена. Нам не остается больше ничего, как только к чертям убраться из Фракии.
Глава 30
ЭШ
МЫ УГЛУБЛЯЕМСЯ в лес, оставляя Фракию как можно дальше позади. Натали смотрит на меня, её выражение лица отражает разочарование моего собственного. Как нам разбить Пуриана Роуза, когда нас всего лишь горстка? Элайджа идет рядом с ней, его голова опушена, без сомнения он думает о своей маме. Натали, стремясь его утешить, кладет ладонь на его руку. Вроде бы это такое невинное прикосновение, но все же оно заставляет ёкать мое сердце.
— Почему Роуз делает это с нами? — спрашивает Жизель рядом со мной.
— Не знаю, — говорю я, с трудом отрывая взгляд от Натали и Элайджи. — Мне кажется, он боится всего, что не похоже на него.
— Поэтому решил – перебить нас всех до единого? — спрашивает Жизель. — Чем он так напуган, что вынужден прибегнуть к этой крайности? — Она смотрит в сторону Эсминцев в ночном небе.
— Понятия не имею, — отвечаю я. — Невозможно понять, что творится у него в голове.
— Я не позволю им забрать Лукаса или кого-то из детей в «Десятый», — говорит Жизель. — Я скорее перережу им глотку, чем позволю их продать в рабство или усыпить, как каких-то вредителей.
Жестокость ее мысли больно ударяет по мне. Жизель останавливается и поворачивается ко мне, ее серые глаза сверкнули.
— Я хочу начать свое собственное повстанческое движение здесь, во Фракии, — говорит она. — Ты мне поможешь?
Я обдумываю её предложение. Может быть, я не смогу найти «Ора», но все еще смогу помочь восстанию. Я должен что-то сделать. Какой смысл быть Фениксом, если я не могу восстать против Стражей и сражаться с ними?
— Хорошо, — говорю я. — Помогу.
В течение следующего часа мы пробираемся через лес. Мы с Жизель тихонько переговариваемся по поводу наших планов, относительно восстания, в то время как Натали и Элайджа замыкают нашу группу и разговаривают о чем-то своем.
Я начинаю понимать, что имела в виду мадам Клара, говоря о том, что никто не найдет нас в лесу. Такое ощущение, что идем уже вечность, и все вокруг кажется одинаковым. Легко можно потеряться. Жизель остановится возле одного из деревьев и проводит пальцами по цветной коре, обнаруживая маленький круг, вырезанный в древесине.
— Они на Круглой поляне, — говорит она.
Жизель ведет нас вверх по крутому склону, и мои мышцы стонут от напряжения. Я не знаю, как справляется мадам Клара. Я смотрю через плечо на пожилую женщину, которая держится за руку Лукаса и посмеивается над одной из его шуток. Остальные дети скачут вокруг неё, теперь, когда мы в лесу, их страх исчез, как ни бывало.
— Что случилось с её глазами? — спрашиваю я Жизель.
— Нептун их вырезал.
Я останавливаюсь как вкопанный.
— Что? Почему?
— Мадам Клара влюбилась в женщину, а Нептун отнесся к этому не очень хорошо.
— Черт подери, — бормочу я, гадая, неужели нельзя было придумать ничего лучше, чем отправиться за помощью к такому жестокому человеку.
— Мне не хочется, чтобы ты плохо думал о нашем народе, только из-за того, что он сделал, — быстро добавляет она. — Мы не все такие, как Нептун, и это было тридцать лет назад. Все меняется.