Феномен хищника
Шрифт:
Рис ещё ничего, держался, многим было гораздо хуже: рвало желчью ни с того ни с сего, болели кости, кожа, всё тело, из носа и ушей шла кровь. Крича от боли, иные принимались исступлённо кататься по земле, нашлись и такие, что пустили себе пулю в лоб.
И, конечно, наряду с постнаркотической ломкой в той или иной степени, всех донимали мысли о непонятном завтра. Если пайков больше не будет – то что, все умрут? Деревья в городе приносят плоды осенью, взрослому мужику нереально дотянуть до неё на траве и кореньях.
Неподалёку послышалась короткая автоматная очередь, яростная
Сэвэдж всё больше чувствовали себя обречёнными, подолгу сидели в своих развалинах, показываясь на улицу только в случае крайней необходимости и как можно большими группами.
Тарелки теперь прилетали только для того, чтобы с высоты через динамики призывать сэвэдж оставить город и идти жить в леса, где, якобы, много еды. Немного нашлось доверчивых, которые послушались странного совета. Ведь они жили в городе всегда – здесь родились их отцы и матери, наверное, здесь жили и деды.
Как можно выжить в лесу – совершенно непонятно. Извечные враги сэвэдж – деревенские дикари, полуживотные – и те в лесу не жили. Возле лесов – да, но не в самой чаще. У деревенских были дома, непохожие, конечно, на нормальные, но хоть какая-то крыша над головой. А как можно жить под открытым небом среди кустов и деревьев?
Я почувствовала вдруг серьёзную опасность, угрожавшую Рису. Города всегда были неподходящим местом для жизни.
В следующую секунду с высоты пятого этажа на самца обрушился обломок бетона. Он не попал в голову, но удар был так силён, что сэвэдж повалился наземь, потеряв сознание. Второй бросок оказался удачнее – кирпич, пущенный с высоты, раздробил череп Риса. По лестнице, торопясь, сбегала вниз парочка молодых горилл – они с самого рождения жили по соседству.
Однако, избранная тактика оказалась неверной. Один из братьев Риса заметил несчастье, успел подбежать и схватить автомат первым. Ван не стал стрелять – теперь на пару дней семья обеспечена мясом, а отпугнуть двоих безоружных можно и голосом.
– Стой! Назад!! – громко рявкнул самец, направив оружие на подбегающих подростков.
Заметив опасность, те встали, как вкопанные, сжимая в лапах бесполезные камни. Молодой самец грязно выругался.
– Мы убьём тебя завтра! – сверкая глазами, в свою очередь пообещала самка. «Симпатичная», – подумал Ван.
– Или мы – вас, – нехорошо ухмыльнулся он, держа палец на спусковом крючке. –А тебя, сука, я сперва отдеру как следует!
На крики из развалин выскочили братья Вана, у каждого в руках автомат. Неважно, что половина из них без патронов – откуда об этом знать соседским подросткам. Едва завидев приближающееся подкрепление, они беззвучно юркнули в заросли.
– Ты убил Риса!!! – издалека заорал Дэн, самый здоровый и самый глупый из братьев.
«Стеклянный немигающий взгляд, бычья шея и готовность к любому развитию событий», – Диксон так характеризовала эту категорию самцов.
Дэн тяжелее всех переживал отсутствие дури, видать потому, что жрал её больше других. Выпучив налитые кровью глаза, он схватился за автомат, выкручивая его из рук Вана. Не желая выпускать оружие, тот упал наземь, истошно вопя о своей невиновности и яростно сопротивляясь.
Здоровяк взревел, став ещё больше похожим на буйвола. Остальные сгрудились вокруг, ничего не предпринимая – глаза жадно следили за дерущимися.
Зрелище! Гориллы так соскучились по зрелищам – у них больше не было телевизоров…
Поднимая клубы пыли, бугай возил брата по земле. Послышался удар, громкий хруст ломающихся костей. Пудовый кулак сплющил лицо Вана, серая пыль на нём стала бурой от крови. Вырвав автомат из слабеющих рук, сэвэдж заорал:
– Я – главный!!! Вскочил, бешеным взором обводя настороженно замерших сородичей.
– Это моё мясо!! Я буду давать мясо вам – вы будете хорошо мне служить! Понятно?! Грязные косматые головы торопливо закивали.
– Ты! – почерневший волосатый палец указал на самого щуплого из братьев. –Сейчас иди и принеси дури. За это дам тебе вкусного мяса.
– Ты! – палец Дэна прицелился в следующего. –Бери нож, режь моё мясо на всех. Я буду хороший главный, все меня будут сильно любить!
С тоской глядя на недосягаемую для него еду, щуплый понуро побрёл, куда глядели глаза под звуки голодного урчания собственного желудка. Он совершенно не представлял, где достать дури, и воспринял полученную задачу, как незаслуженное изгнание из семьи. А одиночке сейчас не выжить. Если бы у него ещё были патроны…
Разделывавший тело Риса был намного хитрее Дэна. Все остальные братья считали себя намного умнее Дэна. Переглядываясь, они понимали друг друга без слов – стоит здоровяку заснуть, и больше он уже никогда не проснётся. Тот, кто осмелится убить Дэна, и будет настоящим главным.
Двое подростков-сэвэдж, изредка высовываясь в оконный проём второго этажа, поглядывали на братьев, топчущихся возле груды свежего мяса, в которую быстро превращался убитый сородич.
Вчера Бак и Нэс решили выбираться из умирающего города и идти в лес, но для этого нужны были патроны. Собаки зверели день ото дня, а у них один автомат и всего лишь десяток патронов. Теперь парочка ждала, когда кто-нибудь из вооружённых объестся мяса и уснёт.
В их возрасте городские постлюди уже вступали в пору биологической зрелости. Это подтверждали и вполне сформировавшиеся вторичные половые признаки юных сэвэдж. У них не возникло разногласий по вопросу о том, как скоротать время. И раньше-то список доступных гориллам удовольствий не был особенно велик, а теперь Баку и Нэс выбирать было вовсе не из чего.
Через полминуты я с некоторым удивлением наблюдала за инициативными и весьма умелыми действиями малышки Нэс. В десяти-двенадцатилетнем возрасте самки горилл, как и девочки, опережали мужской пол по части психологической зрелости. Похоже, маленькая сэвэдж держала свою удачу обеими руками – в прямом и переносном смыслах. В этой, едва сложившейся паре, она являлась полноправным лидером.
Даже сейчас Нэс не теряла головы и, выбрав подходящую позицию, продолжала время от времени посматривать в окно на компанию соседей, деливших неостывший труп своего сородича. Те наслаждались мясом, эти – сексом.