Феномен хищника
Шрифт:
Она во всей красе представила беспросветное существование поселковых женщин, искренне сочувствуя несчастным и размышляя, отчего они не взбунтуются против таких жестоких обычаев.
– «Повезло, это уж точно», – я в очередной раз порадовалась за себя.
Показала девушке типичную для посёлка картину публичной порки провинившегося ременными плетьми.
– «Вот поэтому там и не бунтуют. А ещё у вас никого не заставляют рожать, да и работают вместе на одно общее хозяйство – так жить намного легче».
Фалькон посерьёзнела, кивнула. Она была довольно симпатичной, разве что слишком
– «Зачем отдельное жильё строить и содержать каждой паре?» – недоумевала девушка. «Ведь это не только лишний труд, но и несвобода. Представь, если б у нас с Джегью был дом, разве могли бы мы так легко расстаться друг с другом? Или общие дети… Ведь люди не могут всю жизнь жить в одной-единственной паре».
Я задумалась над этим, невольно любуясь тонкими и своеобразными чертами лица собеседницы.
– «Спасибо», – обаятельно улыбнулась она, и я снова почувствовала, что краснею.
Подумалось: хорошо, что мой первый период гормонально-половой стабильности будет мужским – ей ведь нравятся парни.
Мы стояли довольно близко, я вдруг почувствовала лёгкий аромат незнакомых трав.
– «Утром вымыла волосы с медуницей, её собрали при полной луне».
Чуточку раскосые чёрные глаза притягивали, будто магнит. Какое странное ощущение… Словно мы когда-то были знакомы.
– «В прошлой жизни?» – безмолвно предположила Фальк, ощущая нечто подобное.
Соприкосновение рук ударило электрическим разрядом, я не сразу поняла, что мы судорожно сжимаем друг друга в объятиях.
«Я тебя нашла!» – хором воскликнули души, и всё вокруг разом перестало существовать.
Во Вселенной остались только я и Фальк, никого и ничего больше. Чувство обретения когда-то утраченной половинки было таким сильным, что мы обе вдруг разрыдались от счастья. Губы сами собой шептали что-то бессвязно-ласковое, пальцы гладили волосы, шею, плечи.
– «Что с нами такое…» – мысль Фалькон пришла нечёткой, как будто из полусна.
– «Ничего подобного раньше…» – ответила я.
Когда мы опомнились, зал БТС давно пустовал, вокруг не было ни единой души.
– «Тебя не пугает моё тело?» – первое, что я подумала Фальк, лишь только вернулась эта способность.
– «Ничуть», – её неповторимая улыбка очаровывала. –«Пожалуй, тоже возьму себе такое». Бездна обаяния! Я снова привлекла к себе девушку и поцеловала.
– «А что, будем по очереди меняться полами».
Из торнианской сексологии мне было известно – в устойчивых парах стабилизация одного из партнёров по половому типу неизменно влечёт за собой стабилизацию супруга по тому типу, который предпочитает первый.
Любопытная особенность: мир, идеальный для бисексуалов! Остальным парам, испытывающим влечение к какому-нибудь определённому полу, неизбежно приходилось пережидать периоды вынужденно платонической любви.
Мысленно поискав Джессику, обнаружила их троицу в гимнастическом зале вместе с Ведуньей Елью. Умение управлять своим телом в невесомости могло понадобиться в критической ситуации, и я предложила Фальк понаблюдать за тренировкой.
Сегодня я собралась навестить Шейлу – кажется, уже немного привыкла к её нынешней внешности. В конце концов, какая разница – тело лишь плоть, душа-то у неё женская.
Можно было воспользоваться телепортом, сэкономить время, но я предпочла дискай. Плейт прошил все слои атмосферы и мчался в нескольких сотнях метров от поверхности. Курс – на юго-восток, навстречу утру.
Предрассветные небеса у горизонта слоисты: первой снизу лежит серо-голубая полоса тумана, затем тёплый розовато-персиковый слой, и наконец, нежную бирюзу на востоке разрезает широкий золотой луч, поднимающийся в зенит. Указующий перст Бога, дорога Света, путь познания и свершений. Отражение солнечного лика, ещё не показавшегося из-за горизонта.
Шейла жила в одном из лагерей для кандидатов-выходцев из таунов. Имея похожее прошлое, я курировала эти поселения. Сверху лагерь простым глазом и не заметишь – небольшие экспедиционные палатки на одного-двух человек даже на расстоянии нескольких шагов выглядели разросшимися деревьями с ветками, спустившимися до самой земли. Стояли они на произвольном расстоянии друг от друга, так как имели автономные системы жизнеобеспечения, а площадь лагеря в пять квадратных километров позволяла не ощущать себя стеснённым чьим-либо соседством. Листья на ветвях «деревьев» шелестели точно так же, как на обычных каштанах и ивах – не отличить. Это не только маскировка – обычная манера стрейнджеров как можно меньше влиять на живую природу любого мира. Есть здесь мы или нас нет – в природе ничего не должно меняться.
Главные занятия кандидатов в присоединившиеся – развитие Санэла, получение иных необходимых знаний, выбор будущей сферы деятельности. И – самоорганизация в средней величины коллектив из трёх десятков человек. Последнее нередко оказывалось трудным для тех, кто не интересовался психологией межличностных и общественных отношений.
В лагерях никого не спрашивали о прошлом, но закоренелые социофобы и при таких условиях не всегда могли начать строить собственное будущее. В подобных случаях мы предлагали им переезд в другие лагеря – может, там повезёт встретить человека, о котором захотелось бы заботиться. В совершенно безнадёжных случаях, когда кандидату так и не удавалось конструктивным образом перестроить собственное сознание – предлагали выбрать профессиональную деятельность, не связанную с межличностным общением.
Кстати, Ита в своё время записалась в наблюдатели как раз по этой причине. Похоже, несколько десятилетий одиночества излечили её аномальную интровертность. Навсегда ли – другой вопрос, но сейчас торнианка нормально общалась как с нами, так и с кандидатами в присоединившиеся, не обнаруживая эмоционального дискомфорта.
К приземлившемуся дискаю со всех сторон торопились люди в разноцветных одеждах. Отвечая на мыслеприветствия, я воспринимала и эмоциональное состояние каждого. Новость о моухоках здесь, конечно, знали – информационная сеть объединяла и стрейнджеров, и кандидатов, только космические расстояния могли в какой-то мере задержать её распространение.