Шрифт:
Часть первая.
Быть подростком уже наказание, а подростком, вечно переезжающим с места на место и вовсе ад.
За последние четыре года мы с мамой переезжали одиннадцать раз. У меня не было ни друзей, ни хороших знакомых, даже имена соседей я уже не пытался запоминать. Квартиры и школы мы меняли ещё чаще, чем города. Мама, как будто, бежала по стране без оглядки и цели.
Хотя цель-то как раз была. Я очень болен, смертельно. Врачи просто разводят руками. Они не могут понять, что со мною. Часто по ночам я слышу, как мама тихо плачет от безысходности.
Однажды я лягу спать и не проснусь. И это пугает мою маму. Но не меня. Я не боюсь неизбежного, очень хочу, что бы это уже случилось, наконец.
Мне только жаль маму. Я поддерживаю её, как могу, помогаю по дому, отлично учусь, хотя это очень сложно, когда три раза в год меняешь школу и преподавателей. Но я уже приспособился к переменам.
Этот город был двенадцатым. Мама гнала всю дорогу. На её измученном бессонницей лице застыла упрямая решительность. Я сидел на заднем сидении машины и делал вид, что слушаю музыку, иногда поглядывал на неё, свою уставшую родительницу.
– Тебе там понравится, – говорила она не оборачиваясь и неотрывно глядя на дорожную ленту, бегущую вдаль. Наверное, она говорила это себе, потому что переезды утомляли её ещё больше, чем меня. Ей тоже приходилось приспосабливаться, привыкать к новым местам, искать жилье, работу, а так же врачей, целителей, оформлять кучу бумаг. Жизнь у неё была не сахар.
– У них хорошая школа и есть филиал университета. Так что, возможно, ты сможешь там продолжить обучение после школы.
Я кивнул, возможно, если доживу.
Мама замолчала, наверное, думала о том же.
Вскоре я увидел на дороге указатель с названием населенного пункта, значит добрались.
Машина остановилась на какой-то глухой улице и мама вышла. Я осмотрелся. Улица представляла собой два ряда одноэтажных домов разного размера. Только один дом, дальше по улице, имел два этажа. Сразу за ним располагался небольшой магазин с названием «Незабудка» и аптека. Обычный провинциальный городок. Наверное задержимся здесь недели на три, может быть пару месяцев, пока мама не получит очередную зарплату и не найдет очередное спасение взамен обманувшего её ожидания.
Мама вернулась вместе с какой-то бабулькой, которая старательно засовывала свою маленькую кругленькую головку в машину, пытаясь рассмотреть меня через тонированные стекла. Однако мама не позволила ей это сделать, она ловко захлопнула дверь машины перед самым носом старухи.
– Я потом подбегу к вам, посмотрю, как вы устроились, – услышал я её скрипучий голос снаружи, и мама завела автомобиль.
Мы подъехали как раз к тому двухэтажному дому, который сразу же привлек мое внимание. Мама остановила машину и повернулась ко мне.
– Здесь мы поживем какое-то время, пока что-то не решится. Одни мои хорошие знакомые позволили нам воспользоваться их домом. Сами они живут заграницей, дом долго пустовал, но мы как-то устроимся. Там есть какая-то мебель, кажется, – с виноватой улыбкой добавила она.
Однажды мы два месяца жили в доме её «хороших знакомых» где совершенно не было мебели, а в одной комнате и потолка. Мы спали на куче наших вещей, прикрытых старой маминой дубленкой. И мне до боли в животе хотелось умереть поскорей, что бы, наконец, избавить её от мучений. Но я не умирал, я продолжал приносить в мамину жизнь неприятности.
Как всегда, я улыбнулся ей в ответ и пошел к двери нашего нового убежища, она уже поворачивала ключ в замке.
Внутри дом оказался действительно ничего. Мебель присутствовала, был свет и вода. Все было покрыто пылью и чувствовалось сильное запустение. Но это был один из лучших вариантов за последние несколько лет.
Я выбрал для себя дальнюю от входа комнату, которая раньше служила кому-то кабинетом. В комнате стоял большой письменный стол, кожаное кресло, много полок, до потолка уставленных книгами. Напротив стола располагался небольшой диванчик, над которым висела картина, изображавшая какой-то холм на фоне восходящего солнца. Этот угол меня вполне устроил. Я прошел по дому, обнаружил кухню, вполне укомплектованную. Там даже был холодильник. Нашел ванную, подвал, лестницу на второй этаж, туда я решил заглянуть попозже. В чулане я взял ведро, тряпку и отправился убирать свой новый дом.
В понедельник нужно было идти в новую школу. Мама уже обо всем договорилась, правда, как обычно, она ничего не поведала обо мне, кроме того, что я отличник, стипендиат, светлая голова. Ну, это же мама! Сама она устроилась продавцом в тот самый магазин, что располагался недалеко от нашего нового дома.
Накануне похода в школу, вечером, мы сидели с моей родительницей на диване, пили чай, и она посвятила меня в свой новый план. В этом городе находился научно-исследовательский институт, который занимался изучением генома человека. Кто-то дал ей контакт в этом институте, дав понять, что проблема у меня генетическая. Возможно, так и было. Мама собиралась выяснить все возможности контакта, которого звали Константин.
А пока что нужно было идти в школу. Посещение учебного заведения всегда вызывало во мне смешанные чувства. Получение знаний было наслаждением, а вот общение с администрацией и сверстниками – тягостным испытанием. Я уже точно знал, когда лучше всего придти в класс, чтобы не привлекать к себе особого внимания. У директрисы все прошло гладко. Мой табель ей очень понравился. Секретарь выдала мне расписание занятий и кабинетов, и я отправился искать свой класс. Время рассчитал точно – мои новые одноклассники были заняты общением. Я тихо пробрался к окну и занял свободное место на последней парте. Никто даже не обернулся. Когда прозвенел звонок и в класс вошел учитель, меня наконец-то заметили. Время от времени они оборачивались и смотрели в мою сторону. Я же сидел с непринужденным видом.
– Здравствуйте, ребята. Дежурный, кто отсутствует в классе?
– Семенов и Крупицины, – сказал смуглый парень невысокого роста с первой парты, – а ещё какой-то чел сидит у нас в классе.
– Это ваш новенький, недавно приехал в наш город. Будет учиться в нашей школе. Может он сам представиться? На английском.
Я встал. Почему преподаватели всегда усложняют мне жизнь? Они ведь знают, что подростки терпеть не могут всезнаек. Но я здесь ненадолго, мне все равно. Кроме английского я знаю немецкий, французский, итальянский, испанский, польский, китайский и ещё ряд языков, знаю в совершенстве. Поэтому моя речь была краткой и лаконичной.