Феномен режиссера Филина

Стрельникова Людмила Л.

С этого дня в моей квартире стало веселее. Благодаря тому, что я по профессии журналист и свободен в своих действиях в том смысле, что не прикован на все восемь часов к стулу и столу, я мог постоянно находиться рядом с Феликсом и стал временно писать только об артистах, режиссёрах, операторах, сценаристах и прочих работниках кино.

Первые две недели пролетели бесцветно, то есть обыденно; днём мы работали вместе, вечером проводили время у телевизора или за беседой.

В субботу, однако, в квартире появился странный гость, точнее, на первый взгляд самый обыкновенный –

это был сантехник, пришедший проверить краны на кухне и в ванной, но мне он показался почему-то подозрительным. Сантехник выглядел слишком интеллигентным, несмотря на то, что был одет в обычную рабочую одежду, потёртую и не особо чистую, неопрятные мятые брюки, кепку, надвинутую на глаза. Но руки у него и лицо явно не соответствовали одежде, и взгляд был каким-то цепким, в мгновенье фотографирующим окружающее.

Он покрутил краны в ванной и сказал, что нужно менять прокладки, затем прошёл в кухню и мимоходом бросил взгляд в гостиную. Этот взгляд мне тоже не понравился. В кухне сантехник также старательно повертел оба крана и сказал, что хорошо бы их заменить. Потом, подумав, добавил:

– Прокладки я, пожалуй, достану дня через два. Когда к вам лучше зайти на неделе?

– На неделе меня не будет. Если сможете, приходите в следующую субботу.

При этих словах мне показалось, что в его глазах промелькнуло удовлетворение.

– Ждите часов в десять утра.

Он ушёл.

После визита сантехника у нас начались неприятности. Вечером в воскресенье заболел Феликс, у него поднялась температура, морозило. Я решил, что это связано с нервами, но пришедший на следующий день врач обнаружил грипп. По этой причине Феликс остался дома, а я при нём вместо няньки.

Ровно в одиннадцать часов утра в дверь позвонили. Я не открыл: мало ли кто шляется. Минут через десять позвонили опять.

Я хотел было открыть, но вдруг решил, что это неспроста и поэтому лучше не открывать. Сняв домашние тапочки, в носках я подошёл к двери и прислушался – за дверью было тихо.

«Если это воры, – решил я, – то после того, как на звонок никто не откликнется, они начнут открывать дверь, возможно, взломают». Я прислушивался, но на лестничной клетке стояла тишина.

– Кто там? – спросил Феликс из спальни. Он лежал в постели и читал газету.

– Мальчишки, наверно, балуются, – вернувшись к нему, ответил я.

– Забавное мероприятие. Я в детстве тоже развлекался подобным образом, – сказал он и продолжил чтение.

«Надо бы за лекарствами сбегать, – подумал я, бросив взгляд на рецепты, оставленные врачом ещё вчера на столе. – В домашней аптечке осталась только одна таблетка. Но как оставить его одного? Придётся попросить соседского мальчишку».

Я набрал номер и услышал, как за стеной у соседей зазвонил телефон. Звонок прослушивался хорошо, а вот переговариваться через перегородку из-за неясности речи было невозможно, поэтому лучше было воспользоваться средствами связи.

Как я и ожидал, трубку взял соседский сын.

– Эдик, это я. Ты не сбегаешь сейчас в аптеку?… Конечно, за вознаграждение.

Мальчик согласился и вскоре позвонил ко мне в дверь. Я передал ему рецепты и рубль

на мороженое.

– Вернёшься, звони тремя короткими звонками, на прочие я не отвечаю.

Мальчик ушёл. А в моей душе зародилась какая-то неясная тревога, какое-то непонятное беспокойство неизвестно от чего.

Через полчаса раздался звонок. Позвонили один раз, я не открыл. Но звонок только усилил моё беспокойство.

«Грабители, ясное дело. Хотят узнать, дома ли хозяева или нет, чтобы проникнуть в квартиру, – размышлял я, – Ну ничего, пусть проверяют. Я их встречу».

Минут пятнадцать я простоял у двери неподвижно, пока не раздался условленный сигнал – пришёл Эдик, принёс лекарства. После этого надолго всё стихло. Но часа в три дня позвонили опять. На этот раз я не выдержал и неожиданно резко, с остервенелым лицом распахнул дверь.

На лестничной площадке стояла пожилая невзрачная женщина, рядом возле ног – объемистая чёрная сумка. Мой разъярённый вид, очевидно, напугал её, так как лицо женщины сделалось испуганным и растерянным. Но её растерянность я объяснил по-своему – не ожидала, что дома кто-то есть.

– Молоко нужно? – неуверенно спросила она.

– Молоко с утра нужно носить, а не после обеда, когда оно прокиснет, – сердито гаркнул я.

Женщина тотчас же подхватила сумку и исчезла.

«Зря я не проверил у неё сумку, – спохватился я, – может, и молока-то никакого нет. Сразу бы стало ясно, кто она… Хотя нет, для того, чтобы не вызвать подозрения, она могла захватить банку молока. Да, трудно распознать грабителей среди честных людей, действуешь только по интуиции», – пришёл я к заключению.

В оставшийся промежуток дня нас больше никто не беспокоил. Но на следующий день ровно в одиннадцать опять раздался звонок.

– Кто это нас так упорно добивается? – поинтересовался Феликс.

– Т-с-с, – приложил я палец к губам и, сбросив тапочки, быстро проскочил в ванную, схватил молоток, стоявший в углу, и осторожно подкрался к двери.

За ней было тихо. Через минуту раздался повторный звонок. «Проверяют», – решил я, и рука крепко сжала холодную рукоятку. Через несколько секунд звонок повторился в третий раз, более длительный и настойчивый. Затем звонивший выждал несколько секунд, и вслед за этим в замочной скважине раздался лёгкий шорох.

Я похолодел. «Точно, грабители, чутьё меня не обмануло», – мелькнуло в голове. Стало как-то скверно на душе, подумалось: «Вдруг их несколько человек… Ничего, нас двое, и телефон рядом».

Замок щёлкнул один раз, затем второй. Мышцы мои напряглись, я сосредоточился, готовясь к атаке, точнее к обороне. На короткое время на лестничной площадке воцарилась тишина, затем легко и решительно дверь распахнулась настежь.

За порогом стоял сантехник. На этот раз он был одет в более подходящую для своих рук и лица одежду: нейлоновую блестящую курточку, наглаженные брюки, тёмные очки, шляпу с широкими полями, надвинутую на лоб. Но я всё-таки узнал его холёную физиономию.

Какое-то мгновенье мы молча созерцали друг друга. Он бросил взгляд на крепко зажатый в моём кулаке молоток, я – на чемоданчик в его руке.