Феномен языка в философии и лингвистике. Учебное пособие

Фефилов Александр Иванович

Ассоциативные впечатления, закрепленные за словом в первобытную эпоху, со временем стираются в уме человека вследствие частого употребления этого слова в иных речевых условиях. Однако, суть даже не в том, что первоначальное значение слова постепенно забывается, а в том, что у человека развивается привычка мыслить отвлеченно без обращения к образам, наслаивающимся на слово.

Если историческая ассоциация обозначаемого словом предмета этимологизирована, т. е. больше не воспринимается, мы имеем дело с первобытной мыслью как «немой картиной» предмета. Если человек, называющий этим словом данный предмет, абстрагируется от впечатлений, связанных с этим предметом («привычка думать отвлеченно»), то мы имеем дело с современной мыслью как «немым знаком».

Историческая и современная

немота слова характеризует это слово как «условный знак предмета». Для того чтобы слово, выражаясь метафорично и, как нам кажется, в соответствии с авторской логикой изложения, снова заговорило, например, в художественном описании предмета (кстати, к этому побуждает образное мышление!), необходимо использовать вкупе с этим словом какой-нибудь эпитет. Как представляется, чтобы возродить к жизни одну из немых ассоциаций слова, т. е. некогда замолчавшее впечатление; или оживить, актуализировать потенциально скрытое представление, сопровождающее данное слово на современном этапе его развития, необходимо придать этому слову художественность, образность путем сочетания его с соответствующим определением, которое называет какой-то атрибут обозначаемого словом предмета. В таких эпитетах-определениях слово не нуждается только в специальных описаниях. Подтвердим интерпретацию авторскими примерами, ср. Финляндия может быть представлена географом отвлеченно как название страны с известным расположением в Северной Европе; а художником – образно с помощью эпитетов, например: «суровая, мрачная Финляндия».

9. Слово обладает магической силой.

Задолго до появления теории речевых актов Н. В. Крушевский описал силу воздействия произносимого слова на слушающего человека. Слово проявляет свою силу воздействия (на современном терминоязыке – иллокутивную силу) в заговорах, как своеобразных пожеланиях, сопровождаемых или несопровождаемых другими обрядовыми действиями, с верой в то, что эти пожелания непременно сбудутся. Человек, произносящий слова заговора, стремится навязать свою волю не только другому человеку, но и также божеству, предметам и обстоятельствам.

Вера в действенность слова человеческого объясняется Н. В. Крушевским следующим образом. Первобытный человек, наблюдая за природой и связывая два явления друг с другом, руководствовался тем, что одно (первое) явление, которое возводилось им в ранг причины, всегда сопровождалось другим (вторым) явлением, которое представлялось следствием первого. Примером может послужить примета, согласно которой с появлением жаворонков наступает теплое время года.

Соответственно в заговоре слова, замещающие, «субституирующие» называемые предметы, материализовывались древним человеком. Выступая метами предметов, они способствовали осязанию этих предметов. Слово, обозначающее предмет, находилось к нему настолько близко, что человек «придавал слову материальный характер», «в понимании первобытного человека слово было настолько же материально, насколько и другие, действительно материальные предметы, употребляемые в заговорах». Поэтому «вымолвленное» слово воспринималось как причина явления, а именно, как причина, порождающая явление (causa efficiens).

Произнесенное слово, согласно поверью, могло вызвать появление того, что этим словом называется, ср. «Крестьяне боятся поминать к ночи нечистого духа». Сила звучащего слова в тех же заговорах основывается или на авторитете божества, к которому обращаются за помощью, или на авторитете заговаривающего знахаря.

Таким образом, магическая сила слова заключается в вере слушающего в материализующее действие этого слова и в авторитете автора или проговаривающего это слово. Проблема воздействия словом посредством его семиотического отношения, кажется, еще ждет своего решения. Проблема воздействия мыслящего и говорящего субъекта на реципиента посредством слова начала активно обсуждаться спустя почти столетие в прагмалингвистике, парапсихологии и нейролингвистике (ср. нейролингвистическое программирование).

10. В основе функционирования языка лежат словесные ассоциации по сходству и по смежности.

В истории лингвистики отмечается факт, что Н. В. Крушевский в своих «Очерках науки о языке», определил характер межсловных отношений, которые

строятся на ассоциациях по сходству и по смежности. Эти отношения были названы впоследствии Ф. де Соссюром, парадигматическими и синтагматическими.

Оставляя вопрос о первенстве, сначала обратим внимание на интерпретацию ассоциативных отношений самим автором, ср.: «Все люди с нормальными умственными способностями довольно скоро и довольно легко научаются владеть языком. Это объясняется только тем, что мы и не запоминаем, и не припоминаем каждое слово порознь, само по себе». «Всякое слово связано с другими словами узами ассоциации по сходству; это сходство будет не только внешнее, т. е. звуковое или структурное, морфологическое, но и внутреннее, семазиологическое. Или другими словами: всякое слово способно, вследствие особого психического закона, и возбуждать в нашем духе другие слова, с которыми оно сходно, и возбуждаться этими словами».

Легче всего подвести итог сказанному, объявив, что речь идет здесь о парадигматических отношениях. Надо признать, что под парадигматическими отношениями в последнее время все чаще понимают лишь вертикальные межсловные ассоциативные связи по семантическому, или «семасиологическому» критерию, ср. тематически родственные слова, синонимы, антонимы. То, что это могут быть слова, имеющие сходную архитектонику, т. е. фонетическое, морфологическое и словообразовательное сходство по парадигме, часто остается без должного внимания, поскольку это, вроде бы давно известный факт, суть которого была определена Г. Паулем как «принцип языковой аналогии», согласно которому организуется и развивается язык.

Здесь следует лишь заметить, что принцип ассоциативности используется Н. В. Крушевским более широко и не только для толкования межсловных отношений вертикального порядка, но и, как мы увидим далее, для определения сущности линейных, синтагматических отношений.

Полнота понимания Н. В. Крушевским ассоциативных парадигматических отношений настолько лингвистически продуктивна и эвристична, что побуждает читателя-лингвиста пересмотреть свои взгляды на знаковую сущность языковых единиц. И пересмотр этот хочется осуществить не в направлении семасиологических потенций языковых единиц, а в отношении их парадигматической организации.

Не претендуя на оригинальность, это можно сформулировать следующим образом: слово – не только знак экстралингвистического отношения, т. е. знак мыслительного понятия и стоящего за ним предмета или явления объективной действительности; слово к тому же является знаком языковой системы. Системная знаковость слова проявляется в его принадлежности к различным языковым категориям. В слово как знак системы входят его фонетические; акустические признаки, плюс-минус мотивированные номинационно-семантически; морфемные (морфологические, грамматические и словообразовательные), и в узком смысле синтаксические признаки, а также семантические признаки, конституирующие главное лексическое значение. /То, что главное значение слова является интралингвистическим, а не экстралингвистическим по характеру, осознают еще пока не все лексикологи в силу методологической слабости и концептуальной разобщенности лингвистики вообще/.

Характер линейных межсловных отношений Н. В. Крушевский убедительно демонстрирует следующим объяснением: «Нетрудно открыть и другие связи между словами. Так напр. слова: „он через улицу лошадь под уздцы“ возбуждают в нашем уме слово «ведет». Точно так же действительный глагол возбуждает в нас имя в форме винительного падежа, частица если бы – глагол с окончанием прошедшего времени, слово износить возбуждает слово платье, обувь, слово внести – деньги, нанести – оскорбление, одержать – победу; точно так же возбуждают друг друга такие слова, как собака и лаять, лошадь и ржать и проч. Такая способность слов возбуждать друг друга основана на психическом законе ассоциации по смежности: мы привыкаем употреблять данное слово чаще с одним, нежели с другим словом».