Феномен
Шрифт:
Помощник подсел ближе и заговорил шёпотом.
– С федеральными СМИ можем договориться. Коновалов из администрации вам не откажет. Желтые газетенки пусть пишут, их никто не читает.
– А с интернетом ты тоже договоришься? Меня тут каждый пассажир на телефон снял, когда я речь двигал за опоздание.
– Не переживайте вы так, ваш электорат интернетом не пользуется.
– Все равно наберешь Молокова, нужно чтобы всех пассажиров задержали в аэропорту на проверку. Телефоны пусть отберут
Самолет затрясло. Плохо закреплённый столик распахнулся прямо перед лицом помощника. От испуга он вскрикнул и едва не скатился с кресла.
Воронской расхохотался, а когда сообразил, что получилось громко, закрыл рот ладонью.
Помощник отдышался и поправил галстук. Он у него синий с белыми полосками.
– Видел бы ты себя, – Воронской не мог успокоиться.
– Он так выскочил неожиданно, я думал…
– Думал, что? Падаем?
– Да нет.
– Что там эта безмозглая кудахчет сзади?
Помощник привстал и посмотрел на нее.
– Видео записывает. Ох, а там сзади – то конфликт какой – то.
Вера быстрым шагом прошла в эконом, открыла шторы.
– Где она, говори сученок? – кричал мужчина на маленького мальчишку.
– Я не брал.
Мужчина размахнулся, чтобы ударить его, но бортпроводники успели схватить его за руку. Мальчишка кричал и плакал, забившись в угол.
– Ненавижу тебя, ненавижу, когда ты пьешь.
Воронской обратился к Макару:
– Мак угомони этого ублюдка, только не переусердствуй.
Макар как – то безынициативно посмотрел на него, будто спал с открытыми глазами. Он встал, и какое – то время стоял в проходе, озираясь.
– Макаров, ты не слышал, что сказал Глеб Яковлевич?
Макар быстрым шагом направился в обратном направлении к кабине пилотов, вошел в туалет и заперся.
– Мак? – крикнул Воронской в след.
Помощник испуганно пожал плечами, будто он виноват в том, что Макар ушел и теперь ему самому нужно пойти и угомонить того сумасшедшего.
Бортпроводники упрашивали мужчину успокоиться, тот кричал на них в ответ. Никто из пассажиров не решался ему противостоять.
Когда он, наконец, успокоился, бортпроводник Вера с решительным выражением лица прошла к двери в кабину и подняла трубку терминала. Самолет снова тряхнуло, она едва устояла на ногах.
***
У Катарины ломило в боку. Когда она услышала крик Костоправова то рванула к нему, самолет тряхнуло и она приземлилась ребрами на подлокотник сидения.
Она не имела морального права показать, что чувствует боль, иначе, находясь в отчаянии, пассажирам будет не к кому обратиться.
После перенесенного стресса некоторые пассажиры вели себя странно: долговязый худосочный мужчина уже трижды вызывал ее и показывал все новые места, куда, по его мнению, уходит воздух. На ее уговоры, он реагировал все агрессивнее. Требовал встречи с пилотом. Вокруг батюшки собиралось все больше людей – это уже напоминало религиозное помешательство. А еще Катарину беспокоила пожилая семейная пара с восьмого ряда, они не отвечали на вопросы, не реагировали на щелчки пальцами перед глазами, будто превратились в дышащие манекены, ей даже пришлось самой застегнуть им ремни безопасности.
Катарина устала, ей хотелось запереться в кухне и посидеть в тишине. Никому из пассажиров она не могла должным образом помочь, ситуация выходила из – под контроля, а это ее работа – держать все на контроле. Ей нужна помощь, плечо, на которое можно положиться и таким человеком мог стать Миша, и должен был стать, если еще вчера клялся в любви. Вместо этого он просто сидел в кухне на полу, прятал лицо в колени и молчал. Катарина твердо решила, что больше его покрывать не будет и обязательно напишет жалобу руководству со всеми подробностями.
Когда закончиться этот сумасшедший полет?
Слава богу, Костоправова удалось успокоить. Катарина не справилась бы в одиночку, если не подоспевшая на подмогу Вера – надежда только на женщин. Сынишка Костоправова так сильно перепугался, что обмочился. Катарина предложила пересадить его до посадки, но Вера запретила, дабы не провоцировать отца лишний раз. В аэропорту его сразу же задержит полиция. Кроме того бутылку виски он в итоге нашел (она была спрятана под сидением) и разом выпил четверть. Сразу уснул.
Турбулентность усиливалась, а еще они давно должны были начать снижение, на такой высоте обычно топливо не выкатывают. Вера все еще стояла у терминала и звонила Миронову. Необходимо дождаться ее для получения дальнейших инструкций.
Катарина осталась стоять на переходе между экономом и бизнесом, чуть сместившись к шторке, так чтобы Карина Порше ее не заметила.
– Господи, что же это делается! – роптала женщина средних лет с десятого ряда и держалась за голову, после очередного толчка – Я больше не могу здесь находиться.
Катарина уже дважды подходила к ней и выслушивать одно и тоже уже не было сил. Впервые ей захотелось снять униформу, занять неприметное место и избавиться от тяжелой ноши ответственности за всех этих людей.
Неужели она всерьез допустила возможность сбежать? Впервые она произвольно отказывается от ответственности и почему? Страх? А что потом? Откажется от ответственности за жизнь дочери?
Из переднего туалета вышел мужчина, телохранитель депутата Воронского. Он остановился на первом ряду и внимательно смотрел на мужчину с густой черной бородой.