Фенрир. Рожденный волком

Лахлан Марк Даниэль

— Моя мать меня не воспитывала, — сказал монах, — и, насколь­ко мне известно, никто не воспитывал.

Глава тридцать шестая

СПАСЕНИЕ

Всадники нагнали их на третий день, когда они направлялись к ре­ке. Элис даже не подозревала, что кто-то идет следом за ними, од­нако, как только они выбрались из леса на открытый луг, за спиной послышался конский топот. Рана волкодлака выглядела еще хуже, уйти от погони они даже не надеялись. На реке не было лодок, бе­жать некуда.

Синдр сидел верхом с большим трудом, и в итоге

Элис повела его коня за узду. Рана сочилась кровью, марая его одежду и паль­цы, которыми он сжимал бок. Каждый вечер он уходил в лес и воз­вращался с куском коры, на котором рисовал один символ. Потом сидел, глядя на него, пока его не одолевал сон, и весь следующий день он сжимал кору в руке, пристально глядя на рисунок и бормо­ча в пространство:

Сильная руна мертвого бога, вырезал тебя князь среди асов. Один для асов, Двалин для гномов, Асвит для ётунов и для людей — я вырезал сам для себя.

По мере приближения к реке его кожа, как видела Элис, стано­вилась все бледнее. Она понимала, что одной ногой он уже стоит в могиле. Когда у них за спиной раздались возгласы конников, Синдр даже не повернул головы. А когда все-таки повернул, его трясло и он стучал зубами. Он едва сидел на коне, какая уж там битва.

Всадников было двадцать человек, двое нацелили на них копья, однако Элис не испугалась. Внешний вид всадников сказал ей все, что она хотела знать. Они сидели верхом уверенно, сжимали копья легко и умело, направляя коней в нужную сторону едва заметными движениями.

— Норманны, вам не уйти, стойте, сволочи!

Всадник заговорил на латыни с парижским акцентом, произно­ся слова грубо и в нос, без гортанных раскатов, характерных для тех франков, среди которых она росла.

Она закричала в ответ на том же наречии:

— Я сестра графа Эда, Элис, меня преследуют норманны и чудо­вища. Сойдите с коней и склонитесь передо мной!

Всадник, бывший у них за старшего, опустил копье и подъехал ближе, остановился рядом. Он оглядел ее доспехи, шлем на задней луке седла, меч на поясе. Протянул руку и коснулся ее головы.

— Где твои волосы?

— Убери руки. Если бы здесь был мой брат, тебя бы высекли за подобную дерзость. На меня напали северяне, и мне пришлось пе­реодеться.

— Ни одна благородная дама не отрезала бы себе волосы, — за­явил всадник. — Кто ты, ведьма?

Элис была так рада видеть франков, что охотно простила всад­нику его грубость.

— Я дама, которая настолько добра, что даже не станет расска­зывать о твоей неучтивости сьеру де Ланфранку, если ты сейчас же замолчишь.

Элис намеренно упомянула имя главного конюшего брата. Буду­чи рыцарем, этот всадник, конечно, не подчинялся Ланфранку, од­нако старый кавалерист — дед которого получил придворную должность еще от самого Шарлеманя [13] — мог сильно усложнить жизнь тому, кто его рассердил. Все знали, что Ланфранк питает к Элис самые теплые чувства и запросто вызовет на дуэль всякого, кто ее обидит. А очень

немногие могли сравниться с ним в искус­стве владения мечом.

13

 Шарлемань (фр. Chalemagne) — Карл I Великий (742/8—814), король франков с 768 г., император Запада с 800 г. (Примеч. ред.)

Всадник покосился на товарища, рослого воина, который уже подъезжал к ним.

— Полегче, Ренье. Сомневаюсь, что граф обрадуется, если его се­стра расскажет о твоих манерах, — сказал тот. Акцент в его речи звучал отчетливее. «Наверное, он с востока», — решила Элис.

— Не понимаю, как она могла отрезать волосы, — не унимался первый всадник. — Это же позор, стыд и позор.

— Равный изнасилованию и смерти? — уточнил рослый всад­ник. — Ты рос в маленьком Париже, Ренье. Если бы ты жил в боль­шом городе, смутить тебя было бы не так легко. Тебе бы пожить не­много в Аахене. Шевалье де Мозель к вашим услугам, мадам. Вы и есть наше задание, нас отправили искать вас.

— Значит, осада снята?

— Нет, мы прорвались. Однако это означает, что мы сможем прорваться и обратно. Северяне сейчас не так сплочены, как рань­ше, они в основном заняты тем, что дерутся между собой.

— Но вас ведь послали не только за мной.

Элис ошеломила мысль, что этих людей могли отвлечь от оборо­ны Парижа ради нее.

— Нет, не только. Мы доставляли послание императору. Я уве­рен, что он уже движется нам на помощь. Наша задача выполнена. Мы нашли вас, теперь осталось всего лишь прикончить этих псов, которые посмели захватить вас в плен, и вы вернетесь в Париж к брату.

— Мы не псы, — начал Леший, — мы...

— Пожалуй, — согласился Мозель, — вы даже не псы, вы падаль для псов.

Он выхватил меч, однако Элис вскинула руку.

— Эти люди спасли меня.

Мозель поглядел на Лешего и волкодлака.

— Но вот этот явно норманн, — сказал он, указывая на Синдра.

— Некоторые северяне служили нам в прошлом и до сих пор слу­жат нашему императору. Этот человек не состоит в союзе с данами, осадившими Париж.

Мозель принужденно кивнул.

— Тогда вели им спешиться. Торговец и язычник недостойны скакать на таких прекрасных животных.

— Прекрасных животных? — изумился Леший. — Да это же обычный вьючный мул!

— Для тебя и мул слишком хорош, — заявил Мозель.

Элис указала на Синдра.

— Он убил короля викингов.

Элис понимала, что ни один воин франков никогда не смирится с тем, что Зигфрида убила женщина. Одна только мысль о том, что женщине удалось то, чего не сумели они, покажется им настоящим оскорблением.

Мозель снова кивну.

— Но Зигфрид, судя по всему, хорошенько его потрепал.

— В него попала стрела. Она до сих пор у него в теле. Вы може­те ее извлечь?

— Фьебрас! — прокричал Мозель, развернувшись в седле.

— Он лекарь? — спросил Леший.

Мозель фыркнул в ответ.

— Он воин. Просто так получилось, что он ловчее нас всех из­влекает разные занозы.

Леший спешился и помог человеку-волку сойти на землю. Элис видела, что встреча с франками вовсе не обрадовала торговца.