Фэнтези-2005. Выпуск 2
Шрифт:
— Спасибо тебе, олух, что сделал меня свободным! Двести лет я находился под проклятием амулета. Двести лет я был вынужден торчать здесь наедине с жезлами и самим собой. И вот я свободен! Мое призвание ушло к тебе. Свобода! Это слово обжигает легкие, как глоток свежего воздуха в высокогорье. Тебе не понять, что такое одиночество. Одиночество среди шумного многолюдного базара. О, нет, ты очень скоро это поймешь, я же забыл, что тебя теперь ждет! Поймешь и возненавидишь. Как говорят ланийцы — лэрс зир ааберилл! [3] Ты останешься сидеть здесь, когда время будет перерисовывать карту земли,
3
Истинные желания недостижимы! (ланийск.)
Бывший торговец магической атрибутикой широко улыбнулся и исчез в глубине базара. Я же задумался.
Предназначение. Нечто, что заставляет человека свернуть направо, когда он хочет идти налево. Что властвует над судьбой человека, заставляя его делать глупости. Маленькие, если предназначение маленькое, и глобальные, если предназначение большое, становящееся для человека смыслом жизни. Разрушить предназначение очень сложно. Можно сказать, практически невозможно. Даже по стандартам нашего века, не говоря уже о возможностях двухвековой давности. Гораздо проще поменяться предназначениями. Одно время это было очень модно. Настолько модно, что увлечение поразило всю магическую элиту. Уходили короли и целые династии, а безумие смены предназначения все еще владело человечеством. Очень похоже, что амулет именно из тех времен. А это значит, что бывший торговец обрел мое предназначение…
Последние двести лет наука не стояла на месте. Появились новые предназначения, ранее неведомые. Фантазия магов безгранична. Именно поэтому в мир вернулся порядок. Кто же согласится принять чужое предназначение, если оно может оказаться бомбой замедленного действия? Например, предназначением императорского смертника. Или раба. Но незадачливый торговец очень скоро узнает, что то, на что он променял свое тихое место на базаре, гораздо хуже всего того, что мог бы придумать самый изворотливый чародей. Я уселся на подушки и мечтательно посмотрел на облака. Тяжелее всего не иметь своего места под солнцем, быть лишним в этом большом и жестоком мире. В один прекрасный миг торговец поймет, что у меня не было никакого предназначения. Но будет слишком поздно. А пока я был от души благодарен ему. Тому, кто вернул мне смысл жизни.
ЧЕСТЬ ВОИНА
Алексей Пехов
ЦЕНА СВОБОДЫ
Кнофер хорохорился до последнего. Говорил, что у него есть влиятельные друзья и стражники во главе с комендантом будут ползать перед ним на коленях, вымаливая прощение. Мол, выпустят, никуда не денутся, а нет, так он живо научит скотов вежливости.
Обычная болтовня маленького человека. Быть может, у него и были могущественные покровители, но за те два дня, что я здесь находился, никто не вытащил старину Кнофера. Однако малый по-прежнему отказывался верить, что влип так же крепко, как и остальные. Так продолжалось до той поры, пока не заскрипела отворяемая решетка и в полутемный подвал не вошли вооруженные стражники.
— Подъем, висельники! Тощая вдова заждалась! — крикнул один из них.
Кнофер тут же рухнул на колени, завопив, что это ошибка, он не виноват, у него есть друзья, которые вот-вот вытащат его отсюда. Он рыдал, кашлял, размазывал по лицу сопли и слезы, а затем пополз в самый дальний угол. Встреча с Тощей вдовой не самое радостное событие в жизни.
— Вот и пришло наше времечко, — вздохнул Старый Ог.
— Что-то рано, — сказал я. — Обычно они так с утреца развлекаются.
— Хрен их поймешь. По мне, так закат ничуть не хуже рассвета.
— Не скажи, — подал голос здоровенный парень, имени которого я так и не удосужился узнать. — Могли бы пожить чуть-чуть дольше.
— А ну, заткнулись там! На выход, покойнички!
Спорить и сопротивляться себе дороже. Пятеро заключенных против двадцати хорошо вооруженных солдат не имеют шансов на успех.
Все, кроме Кнофера, вышли в тюремный коридор.
— Эй! — крикнул стражник. — Вылезай, крыса! Слышишь?!
Несчастный рыдал и выл, без остановки повторяя, что никто не имеет права так поступать с людьми, и они все очень-очень пожалеют. Командир отряда потерял терпение, и больше с упрямцем никто не церемонился. Его выволокли из камеры за ноги, врезав по ходу дела по зубам, чтобы перестал брыкаться.
Нам связали руки за спиной, стянув веревку так, что я поморщился.
— Двинулись! И без глупостей у меня!
— А как насчет последнего желания? — поинтересовался Старый Ог.
— Вот попадешь в Счастливые сады, там хоть обжелайся. Двинулись, я сказал!
Кнофер совсем ошалел от страха, и его пришлось тащить. Это обстоятельство настроения стражи не улучшило.
Мы прошли длинным коридором, дождались, пока отомкнут внешнюю решетку, затем поднялись по широкой лестнице на первый ярус тюрьмы. Еще один переход, мимо караулки, мрачных солдат с алебардами, множества чадящих факелов, и вот она, последняя дверь.
Тюремщик зазвенел ключами, отомкнул замок, и нас, щурящихся с непривычки от дневного света, вывели в небольшой тюремный двор. Здесь был помощник коменданта, чиновники из городского совета, лекарь, писец, служитель Мелота, ну и палач с двумя помощниками.
Стоящая в центре двора виселица, казалось, смотрела на нас. Впечатление она производила неприятное — два вкопанных в землю столба с перекладиной. И четыре петли. Четыре. Не пять. Кому-то из нас придется ожидать своей очереди.
Увидев Тощую вдову, Кнофер обделался, кто-то из солдат грязно выругался. Один из чиновников брезгливо поморщился.
— Пошевеливайтесь, покойнички. Вас уже заждались.
Стражник подтолкнул меня вперед. Вот и пожил, забери меня тьма. Я, сплюнув, последовал за Старым Огом.
— Ты! Светловолосый! Стой. Чуч, Март, вначале этого. Пусть на веревке брыкается.
Кнофер попытался сопротивляться, но бедолагу быстренько утихомирили. Я смотрел, как его вместо меня тащат на виселицу. Не могу сказать, что очень уж сожалел, что уступил свое место другому. Скорее наоборот.
— Повезло тебе, парень, — один из стражников усмехнулся по-доброму.
Я пожал плечами.
— Неужели не рад?
— Чему радоваться? Я от нее все равно не убегу. Рано или поздно буду висеть со всеми.
— Что? Не боишься умирать? — спросил другой.
— Привык.
Я и вправду не боялся. Когда из года в год отправляешься на прогулку по Сандону, да еще и четырежды встречаешься с рыжими Высокоублюдками из Дома Бабочки, то быстро привыкаешь к тому, что Смерть стоит за левым плечом. Умирать, конечно же, не хочется, но вот бояться… Разучился, наверное.