Фэнтези-2011
Шрифт:
— Белка! Белка! — крикнул Молчун свою жену.
Та вышла на крыльцо, поздоровалась с гостем.
— Займись тягловым, за сарай его отведи, прикрой от ветра. — Молчун еще раз осмотрел тяглового, запряженного в двуколку, покачал головой, вздохнул и пошел к сараю.
Лекарь двинулся следом.
В сарае пахло нехорошо. Отвратительно пахло в сарае.
Лекарь посмотрел на Молчуна, который зажег от своего факела еще четыре на стенах. Лицо старика было изрезано морщинами, под глазами — желтые круги. Седые волосы спутаны, будто уже неделю их не расчесывали.
Молчун заметил неодобрительный
— Где? — спросил Лекарь.
— Да там же все. — Молчун подошел к загону в глубине сарая, отодвинул массивный деревянный брус.
Засов заскрипел, отходя в сторону. Все здесь было старым и неухоженным. Вилы валялись на земляном полу, сломанные грабли и заступ стояли у стены, на заступе струпьями висели комки засохшей глины. После смерти наследника Молчун сломался. Если бы не семья, если бы не невестка с внуками — Молчун, наверное, все бросил бы и ушел.
— Как невестка? — спросил Лекарь. — Младшего своего все еще грудью кормит?
— Кормит, — на изможденном лице Молчуна проступила слабая улыбка и пропала. — Хоть что-то у меня на хуторе происходит как нужно.
Дверь загона открылась со скрипом, прочертила по полу полукруг и застряла.
— Может, сюда вывести? — предложил Молчун.
— Я войду, — отмахнулся Лекарь. — Ты присвети мне с порога…
Тягловый лежал в углу. Дыхание у него было тяжелым. Хриплым. Он не спал, глаза светились, но слабо, и огоньки в них были с синим отливом, будто язычки догорающего костра.
И отвратительный запах, заполнявший весь сарай, тут, в загоне, стал смрадом. И ничто не могло перебить этот страшный аромат гниющей плоти.
Лекарь присел на корточки, осторожно протянул руку, так чтобы не спугнуть тяглового и не испугать. В таком состоянии тот мог и попытаться напасть, хоть и неоднократно видел Лекаря и относился к нему как к своему.
Хотя страдающий от боли тягловый мог ударить и своего.
— Чуть ближе факел, — сказал Лекарь. — И ниже.
Молчун сделал шаг вперед и присел. Он мог подойти и ближе, но не стал этого делать. Лекарь заметил, что Молчун смотрит в сторону, избегая глядеть на тяглового.
— Ноги, — пробормотал Лекарь. — Ноги — нормально…
Худоваты, мышцы напряжены, все сосуды и жилы проступили сквозь бледную грязную кожу. Бедра, живот… Лекарь дотронулся до пятна на животе — оказалось, грязь. Тяглового не мыли уже минимум неделю. Ребра выпирают, мышцы живота словно сведены судорогой. Пальцы на руках сжаты в кулаки и подергиваются. До какого же состояния они довели своего тяглового! Как можно было допустить такое?
Лекарь оглянулся на Молчуна, хотел сказать что-то резкое, неприятное, но сдержался. Потом, все высказать можно потом. Сейчас нужно понять, отчего это все.
Тягловый лежал на боку, положив голову на обрубок бревна. Лекарь осторожно обошел тяглового, посмотрел на спину. И вздрогнул.
— Что ж вы?.. — вырвалось у Лекаря.
Хотя что тут спрашивать? Кожи на спине не было, обнаженные мышцы были покрыты гноем. Собственно, мышц, считай, не было, они наполовину
— Давно он попал под солнце? — спросил Лекарь.
— На прошлой неделе, — глухо ответил Молчун.
— Как же так?
— Мы ездили в лес за дровами, — пояснил Молчун, глядя в стену. — Набрали, поехали назад… Мы бы успели, я все рассчитал, но повозка влетела колесом в колдобину, ось сломалась. Я стал чинить, думал, справлюсь, да не вышло. Спохватился, выпряг его, погнал к хутору… Ну и не успели. Голову-то ему я прикрыл своей курткой, а со спины попона сползла. Я не заметил даже, а он молчал… Они же молчат, ты знаешь… К сараю прибегаем, а моя старая и говорит: где, говорит, попона, а я глянул — точно, потеряли. На спину посмотрел — только красное. Я подумал, что повезло, проскочили… Только не с моим счастьем.
Красное. Сколько раз Лекарь объяснял обитателям долины, что красное пятно на теле тяглового — это самый страшный признак. Это значит, что он не просто болен, это значит, что солнечная отрава проникла в плоть и что времени терять нельзя, что нужно немедленно, немедленно…
— Мы бы тебя позвали, но… — Молчун тяжело вздохнул. — Пахать нужно, ты же понимаешь. Если мы не посеем, то…
— И вы всю неделю пахали на нем?
— Всю неделю. От заката до восхода. А что нам было делать?
— И прошлой ночью…
— И прошлой ночью он не смог встать. Я уж его и так, и эдак… Даже есть отказывался.
Если тягловый отказывается есть, рассказывал Лекарь селянам, это значит, что он не жилец на этом свете. Рассказывал. И Молчуну рассказывал. Да и сам Молчун это прекрасно знает. И все-таки…
— Ты его спину видел?
Молчун снова вздохнул.
— Дурак! — выкрикнул Лекарь. — Ты на спину его глянул, когда в плуг запрягал? Ты же не мог не видеть, что у него там все гниет!
— Позавчера увидел. А так смазывал жиром волдыри, отвар делал из почек каменки…
— Но нужно было пахать? — Лекарь встал с корточек и подошел к Молчуну. — Пахать было нужно?
— Пахать, — кивнул Молчун.
— И все вспахали? — Лекарь сжал кулаки в бессильной ярости.
— Не все! — ответил Молчун. — Еще только половину…
— А больше вы и не вспашете, — выдохнул Лекарь и вышел из загона. — Ни хрена вы больше не вспашете на нем…
Молчун закрыл дверь, задвинул засов. Лекарь стоял на пороге сарая и смотрел на летящие из темноты сверху капли. Молчун подошел и стал рядом.
— Ты понимаешь, что наделал? — устало спросил Лекарь. — Ты понимаешь, что убил его?
— А что, я мог как-то по-другому? — Молчун достал кисет, набил трубку табаком, долго возился с кресалом.
Лекарь смотрел на его трясущиеся пальцы и молчал.
— Если бы я вызвал тебя сразу, как только он попал под солнце… — раскурив наконец трубку, сказал Молчун. — Ты бы разрешил на нем пахать?
— Нет, — решительно ответил Лекарь. — Покой на месяц. Притирания, обмывать настойкой…
— Месяц… — протянул Молчун. — Я так и думал. А у нас на пахоту осталось всего недели полторы. С прошедшей неделей — две с половиной выходит. Потом что, прикажешь в сухую землю семена бросать? Ты же знаешь, что либо мы сеем в грязь, либо подыхаем с голоду. Знаешь ведь?