Ференц Лист
Шрифт:
Король Людвиг увековечил в памятнике искусство, угодное Богу. А Лист, служа такому искусству, утвердился в мысли, что находится на правильном пути.
В последний день июля Лист прибыл в Пешт, но почти сразу же уехал в Сексард к Анталу Аугусу. В имении гостеприимного друга он надеялся переждать перипетии разгоравшейся Франко-прусской войны, всей душой переживая за свою «вторую родину».
К тому времени Пруссия стремилась не только расширить Северогерманский союз и объединить все германские земли под своей эгидой, но и ослабить давнюю противницу Францию, которая, в свою очередь, пыталась не допустить появления единой сильной Германии. Военный конфликт был неизбежен. Формальным поводом к нему стали претензии на испанский престол князя Леопольда Гогенцоллерн-Зигмарингена[661], поддержанные прусским королем Вильгельмом. В Париже с возмущением восприняли эти притязания. Наполеон III заставил Леопольда отказаться от испанского престола.
С первых дней войны победы сопутствовали прусской армии. Забегая вперед скажем, что 28 января 1871 года французы были вынуждены заключить перемирие. 26 февраля в Версале был подписан предварительный мирный договор. Чтобы стимулировать его ратификацию Национальным собранием Франции, 1 марта прусские войска вошли в Париж, а 3 марта после объявления о ратификации были выведены. Окончательный мирный договор был подписан во Франкфурте 10 мая.
Вот как Лист в письме Каролине Витгенштейн реагировал на известия о ходе военных действий, полученные из газет: «После страшного удара, каким явилась капитуляция французской армии и императора, от тех надежд, которые Вы хотели вселить в меня своим последним письмом, на довольно долгое время придется отказаться. Провидение вынесло свой приговор властителю, коим я восхищался как мудрейшим, искуснейшим и лучшим властителем нашего времени»[662].
Еще одно событие, о котором Лист также узнал в Сексарде только из газет, повергло его в уныние: 18 июля Ганс фон Бюлов получил официальный развод. Он лично оплатил все судебные издержки, несмотря на то, что являлся пострадавшей стороной. Всего через неделю, 25 августа, в день рождения Людвига II, в протестантской церкви Люцерна был заключен брак между Вагнером и Козимой. Перед церковной церемонией дочь Листа перешла в конфессию будущего супруга.
Конечно же, теперь настал конец всем сплетням и пересудам в адрес Козимы и Рихарда. Перед Богом и людьми они стали законными мужем и женой. Огромное облегчение и всепоглощающая радость были омрачены лишь последовавшим за этим полным разрывом отношений с отцом Козимы и другом Вагнера. Причина серьезного охлаждения их отношений кроется исключительно в неприятии Листом нового брака дочери. Сам же Вагнер непоколебимо верил, что примирение с «дорогим Францем» скоро обязательно произойдет. По завершении первого тома мемуаров Вагнер, отдавший его в издательство Бофантини (Bofantini) в Базеле и незадолго до Рождества получивший тираж, отослал в качестве рождественского подарка первые экземпляры Людвигу II и Листу.
Сам же Лист 31 октября получил от Венгерского комитета по организации празднования столетия Бетховена официальное приглашение дирижировать торжественным концертом бетховенской музыки. Увы, готовящиеся торжества оказались омрачены трагическим событием: в этот день умер Михай Мошоньи.
В едином отчаянном порыве, всего за несколько дней, Лист написал «Погребение Мошоньи» (Mosanyi gy'aynenete / Mosonyis Grabgeleit). Это произведение положило начало циклу «Венгерские исторические портреты» (Magyar t"ort'enelmi arck'epek / Historische ungzr'ische Bildnisse), который он с тех пор писал вплоть до последнего года своей жизни. Кроме Мошоньи среди героев цикла — Иштван Сеченьи, Ференц Деак, Ласло Телеки, Йожеф Этвёш, Михай Вёрёшмарти, Шандор Петёфи…
К середине ноября Лист вернулся из Сексарда в Пешт. 14 декабря фестиваль, посвященный юбилею Бетховена, был открыт представлением «Эгмонта»; 15 декабря прошла новая постановка «Фиделио». Наконец, 16 декабря Лист дирижировал своей кантатой и Девятой симфонией Бетховена.
Двадцать второго декабря Листа посетил министр-президент Венгрии Дьюла Андраши[663]. Именно тогда граф Андраши впервые озвучил Листу просьбу всего венгерского музыкального сообщества взять на себя руководство и помочь в организации новой пештской Музыкальной академии. Пусть финансовая сторона не беспокоит композитора — примерный бюджет будущего учебного заведения разработан, а вопрос о его приглашении фактически решен. В этом предложении Лист увидел указующий перст судьбы.
Лист решил задержаться в Пеште подольше. С 2 января 1871 года он стал регулярно устраивать у себя на квартире утренние концерты, которые сразу приобрели известность и популярность. На них слушатели знакомились с творчеством самого Листа, а также венгерских композиторов. Своему кредо — отдавать все силы делу становления национальной венгерской музыки — Лист никогда не изменял. Двумя филармоническими концертами, прошедшими в начале апреля, он продолжил воспитание венгерской публики. 6 апреля Лист писал Каролине Витгенштейн: «…в среду вторым филармоническим концертом я закончил серию своих пештских выступлений. Баланс, во втором и хорошем смысле слова, таков, что этот концерт перетянул чашу весов в пользу молодых венгерских композиторов — аристократов и буржуа, — находящихся на пути к известности: Эркеля, Лангера, Орци, Берты, Михаловича. Они соответствуют трем вольтеровским категориям друзей: те, которые любят меня, те, которым я безразличен, и те, которые меня ненавидят, — но я всем хочу служить лояльно»[664].
Двадцать второго апреля Лист покинул Пешт с твердым намерением отныне ежегодно бывать здесь и принимать непосредственное участие в венгерской музыкальной жизни. Его путь лежал через Вену в Веймар. Домик садовника в парке Ильма всё больше становился дорог его сердцу; здесь Лист снова почувствовал себя дома.
Тем временем 13 июня император Франц Иосиф даровал Листу звание королевского советника и назначил годовое содержание в четыре тысячи форинтов за заслуги в области музыкального искусства, о чем граф Андраши сообщил ему официальным письмом от 21 июня. Теперь необходимо было позаботиться о постоянном жилище в Пеште. Лист написал барону Аугусу письмо, в котором просил подыскать для него подходящую квартиру: «В Пеште одним из самых больших расходов для меня была бы квартира, в то время как в Риме мои роскошные покои в Санта-Франческа стоят мне очень мало, а в Веймаре я живу в очаровательном маленьком доме, который герцог предоставил в мое распоряжение — вместе с мебелью, постельным бельем и столовыми принадлежностями — бесплатно. Извини, что я подчеркиваю эту деталь — квартиру, но для меня она чрезвычайно важна; обещаю, что как только эта забота будет снята с моих плеч, я будущей зимой вернусь в Пешт»[665].
Первая пештская квартира Листа, в которой он проживал в 1871–1873 годах, снятая с помощью Антала Аугуса, находилась по адресу: улица Надор (N'ador utca), дом 20 (ныне это дом 23). Итак, для него был окончательно определен «треугольник» Пешт — Веймар — Рим.
В конце сентября, повинуясь такому ежегодному раскладу, Лист выехал в Рим. К этому времени первые сомнения в своей нужности для Ватикана уже начали посещать Листа. Надежды на осуществление масштабной реформы церковной музыки, наподобие той, которую провел Вагнер в области оперного искусства, стали таять, а горечь разочарования — расти. Но при этом Лист твердо стоял на том, что сам он — хотя бы и единственный! — никогда не свернет с выбранного пути.
В Риме Листа, к его великой радости, навестил Ганс фон Бюлов. Свое шестидесятилетие композитор скромно отмечал в узком кругу друзей, среди которых самым дорогим гостем был его «единственный сын Ганс». Уже через месяц Лист запланировал отъезд в Венгрию…
Шестнадцатого ноября Антал Аугус встречал Листа на вокзале Пешта. Вскоре композитору на его новой квартире нанесли визит Эркель и недавно вернувшийся из Германии друг Вагнера Ганс Рихтер[666]. (16 апреля Рихтер сопровождал Вагнера и Козиму во время их первой поездки в Байройт, на который обратил внимание друга при рассмотрении возможных мест для постройки театра.) 19 ноября Лист сообщал Каролине Витгенштейн: «Меня посетили два дирижера — Рихтер и Эркель, — являющиеся как бы двумя полюсами. Эркель представляет — хоть и с оговорками — венгерский старый режим, Рихтер — со всей решительностью отстаивает новое направление. Его идол — Вагнер, больше он никого не признаёт… Я, со своей стороны, буду избегать разногласий и попытаюсь жить в мире, честно и благоразумно, оставаясь выше всякого рода споров. <…> Квартира вполне приемлемая — прекрасно обставленная, без роскоши биржевого маклера, но с удобствами, чистая, уютная, хорошо распланирована и не слишком дорога, по сравнению с высокими пештскими ценами на квартиры. <…> Как Вы увидите, я имею все основания быть довольным моим пребыванием здесь, особенно если мне удастся правильно распределить свое время»[667].
Визит Рихтера, в то время репетировавшего в Национальном театре «Лоэнгрина», растравил в душе Листа незаживающую рану. Имя Вагнера всколыхнуло болезненные воспоминания. Но пока Лист даже себе боялся признаться, что жаждет примирения…
На следующий день после Рождества он ненадолго выехал в Вену. Здесь 31 декабря состоялось второе исполнение «Рождественской оратории» из «Христа». Дирижировал Антон Рубинштейн. Лист был очень доволен исполнением и рад встрече с Рубинштейном. Однако критика в очередной раз была беспощадна и подвергла «Рождественскую ораторию» уничижительным нападкам.