Фернандо Магеллан. Книга 3

Ноздрин Игорь

– Плохие, сеньор капитан-ген… – запнулся Элькано, но выпрямился и с улыбкой четко произнес: – Капитан-генерал!

Карвальо полез обниматься. Половина дела сделана – его признали на «Консепсьоне».

– Потом расскажешь, – отмахнулся он. – Сейчас у всех мало хорошего. Пойдем ко мне, поговорим как в былые времена, – и потащил баска в каюту, не дав ему пожаловаться.

– А нам куда, ваша милость? – окликнул боцман капитана.

– Подождите на палубе, – обернулся Элькано.

– Обойдемся без них, – шепнул Жуан на ухо приятелю.

В каюте

на вычищенном ковре у кровати стояли стулья. В изголовье висел меч Жуана, свидетельствовавший о перемене власти. На стене вместо зеркала, предательски искажавшего черты кормчего, – доспехи. В углу у двери, где раньше помещался трехногий табурет раба, – копья, дротики, самострел, древко с выцветшей пропыленной маркой рода Карвальо. На полках навигационные приборы и карты вместо кубков с вензелями Магеллана и венецианского стекла Барбосы. На столе – золоченая чаша с фруктами.

Карвальо пропустил Элькано вперед, жестом пригласил садиться и с улыбкой наблюдал, какое место выберет капитан. Хуан отодвинул крайний стул, оставил почетные места у окна другим офицерам. Жуан удовлетворенно отметил это, опустился в кресло.

– Сколько у тебя людей? – спросил он, небрежно откидываясь.

– Тридцать восемь, – доложил баск, разглядывая знакомый плащ кормчего, прикрывавший кровать.

– Половина команды, – подсчитал Жуан.

– Из них дюжина больных, – сообщил Элькано. – Некоторые серьезно, прочих надо выдрать, чтобы скорее поправились.

– У меня тоже лодыри развелись, но обижать команду нельзя – взбунтуются.

– Верно.

– Моряки сами выбрали тебя командиром? – осторожно поинтересовался португалец.

– Больше некого, – вздохнул пилот, отворачиваясь от плаща. – Теперь я – кормчий, капитан, баталер и капеллан. Вчера вел службу.

– Нелегко, – покачал головой Карвальо.

– Где Хуан? – вспомнил Элькано о сыне кормчего. – Не вижу его вещей.

– Он живет в кубрике, – нехотя пояснил Жуан, – постигает морскую науку.

– Ищет маму?

– Да.

– У нас появилась течь. Мы не знаем, где находится пробоина.

– Это твои плохие новости?

– Да.

– Только этого не хватало!

– Откачиваем воду. Вероятно, проткнули обшивку в столкновении с балангами. В суматохе не заметили, – подмочили груз.

– Досадно.

– Одни мы не справимся, нужна помощь.

– Что-нибудь придумаем, – пообещал Карвальо.

– У нас достаточно времени. Вряд ли туземцы бросятся в погоню. На кораблях мы неуязвимы.

– Нас можно сжечь, – Жуан кивнул в сторону открытого окна, где вдали на желтом песке зеленели пальмы. – Мы не знаем, какие тут индейцы, позволят ли починить корабли?

– Остров выглядит необитаемым, – произнес баск.

– Это тревожит меня. Если здесь есть дикари, то почему прячутся?

– Испугались, – предположил Хуан.

– Пока мы развлекались на Себу, весть о нас как о союзниках Хумабона разлетелась по архипелагу.

– Пошли людей на разведку, – посоветовал баск.

– Нет, – запротестовал Карвальо. – Только благодаря чуду

нам удалось спастись. Я не желаю угодить в ловушку. Твои раны до сих пор кровоточат, – польстил товарищу.

– Из-за болезни я не участвовал в сражении на Мактане, – покраснел Хуан.

– Туземцы заманят нас в дебри и перебьют поодиночке, – продолжал Жуан. – Нельзя оставаться беспечными. Мы слишком дорого заплатили за глупости Фернандо и его шурина.

– О мертвых плохо не говорят, – напомнил баск.

Жуан осекся.

– Мы закончим их дело! – вдруг горячо воскликнул Карвальо. – Я прибыл вместе с ними в Испанию, дал клятву королю и выполню ее. Это мой священный долг! – объявил он, внимательно следя за Элькано.

Тот равнодушно разглядывал фрукты. За дверью послышались шаги. Она без стука распахнулась, в каюту вошел писарь.

– Жуан, – обратился Баррутиа к родственнику, – лодка с офицерами «Виктории» подплывает к «Тринидаду».

– В следующий раз не забудь постучать, – недовольно проворчал Карвальо. – Я беседую с капитаном «Консепсьона»!

– Простите, сеньор капитан-генерал, – стушевался писарь. – Я думал, вы пожелаете встретить их?

Карвальо нахмурился. Невысокого роста писарь с залысинами на лбу, бесцветными глазами и коротко стриженой бородой, послушно ждал. Баск впервые обратил на него внимание, смерил взглядом сутулую фигуру, заметил грубые короткие пальцы, глуповатую открытую улыбку на круглом лице.

– Я здесь приму офицеров, – решил командир.

Баррутиа радостно повернулся и быстро исчез, не закрыв за собою дверь. Разговор прервался. Собеседники прислушались к шуму волн за окном. Лодка мягко уткнулась в борт флагмана, раздались голоса моряков.

– Может, выйдем? – предложил Элькано, намереваясь подняться со стула.

Жуан жестом удержал его, пригласил принять участие в ожидаемом спектакле в качестве старого приятеля и сторонника. Тот понял, оба остались за столом.

Послышались шаги, скрип половиц. На пороге появился альгвасил Гонсало Гомес де Эспиноса в сопровождении нотариуса Мартина Мендеса и нескольких моряков с «Виктории». Гости вошли в каюту, заполнили свободное пространство, за ними теснились офицеры флагмана.

– Храни вас Господь и Дева Мария! – приветствовал капитанов Эспиноса.

Карвальо поднялся ему навстречу, баск лишь поклонился.

– Присаживайтесь, сеньоры, – по-хозяйски пригласил Жуан.

– Лучше подняться на палубу, – предложил из коридора Альбо. – В каюте не хватит места для всех.

– Правильно, – поддержали моряки, оказавшиеся без стульев, и начали выходить из каюты. Жуану пришлось последовать за ними.

На деке корабля под тентом расставили стулья, положили доски на бочки, соорудили подобие стола. Жуан умудрился поставить во главе его бархатное кресло, занять место председателя. Офицеры уселись за стол, сопровождавшие их помощники устроились за спинами. Впервые в совете участвовали боцманы, старшие канониры, прочие уважаемые люди, посланные командами вместо выбывших господ.