Фестиваль
Шрифт:
Нафир слушал, укрепляясь в своем мнении. Перед ним стоял человек, которого бы он любой ценой хотел заполучить в свою команду.
– Я согласен, - коротко кивнул он, - это будет сделано после.
Макс, соглашаясь, опустил голову.
– Встретимся наверху. Мне нельзя надолго отлучаться, если что, вы знаете, где меня найти.
"Этот человек за деньги родную мать повесит", - подумал Нафир, хотя и сам был не прочь проделать подобную операцию. Естественно, за хорошие деньги.
Глава 58.
– Наталья Александровна, за нас, за наш успех, - Анжелика Кордец подняла хрустальный бокал, наполненный шампанским "Вдова Клико".
Импровизированный
Никто со сцены и из толпы не обращал на них никакого внимания, все были слишком увлечены собой и шумным праздником. Никитина поднялась.
– Друзья, - сказала она, при этом ее глаза заблестели, - спасибо всем, кто помог организовать это шоу. Я не буду долго говорить, лучше навеселимся. Одно только хочу сказать в нашем тесном кругу, организация таких мероприятий в будущем принесет нам немалые деньги и мне хотелось бы, чтобы все, кто сейчас присутствует, оставались с нами и в будущем.
Все захлопали и выразили общее согласие. Перед началом банкета Анжелика раздала каждому сидящему но конверту с десятью тысячами долларов. От этих людей напрямую зависело, будет фестиваль иметь успех или провалится.
Судя по всему, фестиваль проходил на "ура". Восторженные корреспонденты иностранных газет и телекомпаний что-то орали в микрофоны, пытаясь перекричать толпу.
Из-за стола поднялся бухгалтер или по-новому, финансовый директор фестиваля, Лев Николаевич Гестер, в круглых очках с тонкой оправой и сером костюме-тройке маленького размера.
– Наталья Александровна, позвольте поздравить с такой победой.
– Он обвел всех мутным взглядом.
– Признаться, я не очень то верил, что все получится так хорошо... А вот вы, Анжелика, скажите, пожалуйста, вы... верили?
– Все молчали. Возникла нехорошая пауза. Но Гестер тут же развеял ее: - Вы верили! Все верили! А я... все-таки, не очень, потому что я еврей!..
– Он звонко засмеялся и его слова были встречены всеобщим весельем.
– Антонина Яковлевна, - обратился к режиссеру фестиваля зам. министра.
– Вы сегодня герой дня. Признайтесь, еще капиталисты не перетягивают вас за кордон?
– он показал глазами на сидящего слева от нее господина Майера из " Уорнер Бразерс". Она смутилась.
– Да разговора пока не было... не знаю...
– ее полное разгоряченное лицо с маленькими серенькими усиками приняло невинное выражение.
– А хотите? Признайтесь... мечтаете ведь...
– Конечно, это было бы очень приятно, но кто... Зам. министра оборвал ее.
– Я вам это устрою. В подарок за такой чудесный фестиваль. Когда все это закончится, поговорим о делах. Она с недоверием посмотрела на него.
– Господин Майер - мой давний друг, - пояснил он значительно.
Они продолжали выпивать и смотреть представление, наслаждаясь прохладой ночного воздуха.
Звезды уже давно зажглись в ночном небе, но были нещадно подавлены прожекторами всех цветов, искрящимся салютом, брызги которого периодически падали на танцующий город.
Ни одного жителя не осталось, кто бы в эти минуты не наблюдал все это великолепие или не наливал пенящееся шампанское в пластмассовые стаканчики или бы не сотрясал кости
– На следующий раз неплохо бы пригласить исполнителей поизвестнее, - поделился своими соображениями заместитель по общим вопросам Минский. Он уже еле-еле ворочал языком.
– Хулио Иглесиаса, Металлику...
– Вы поклонник Иглесиаса?
– оживилась Надежда Николаевна, курирующая размещение гостей. Ее тело, еще в молодости заплывшее овощебазным жирком каким-то образом вместилось в платье от "Версачи".
– Вы знаете, я от него без ума. Такой умница...
– Нет, но... Она бесцеремонно прервала его.
– Особенно вот эта его песня, - и она затянула, - но - о- о- стал-жи. При отсутствии какого-либо голоса, общее настроение песни Надежда Николаевна передала с блеском.
Минский краем глаза заметил, что бокал у ней уже опустел и поспешил наполнить его шампанским.
– Спасибо, - проворковала она, уверенная в произведенном впечатлении. Знаете, Анатолий Степанович, когда я работала в магазине, был у нас там парень один... ух, заводила! Красивый, высокий... грузчиком работал, а какой голос! Заслушаешься... Иглесиас в лучшие времена так не пел. И что вы думаете, говорю ему, Лешка, тебе петь надо, а не ящики с водкой таскать... А он, скромный такой, только и кивал, беда у него в жизни случилась, с судимостью, кому он нужен... а теперь - певец. Известный на всю страну певец. По телевизору его частенько показывают... Вспомнил бы Надьку... есть за что... Они вызывающе глянула на Минского, но тот быстро нашелся.
– Да что вы говорите! А я и не знал... Между прочим, у Иглесиаса тоже жизнь не малина. Всяко бывает.
– Он немного помолчал, осушая рюмку коньяка и спросил: - У вас спутниковая антенна есть?
– Ну естественно...
– Нас по Си-эн-эн завтра покажут. Видите во-он ту камеру? В программе "Лучшие фестивали мира".
Надежда Николаевна была заинтригована.
– Откуда вы знаете?
– Я сам этим занимался. Оператора Стэн зовут. А их начальника Роджер.
– Если хотите, познакомлю.
– Конечно, конечно, - она не верила, что вот так в одночасье вдруг прославится.
– Обязательно надо...
– Ей не терпелось прямо сейчас встать и пойти туда, но правила приличия удержали ее на месте.
Присутствовавшие уже прилично захмелели и разговор шел довольно развязный. Светский.
На сцену выщло четыре молодых гитариста в черных костюмах. Их черные, отделанные серебром гитары выглядели необычайно красиво. Короткие волосы, грубоватые черты лица и легкая небритость создавали вокруг них атмосферу мужественности и сексуальности. Никитина смотрела на них не отрываясь. Они заиграли вероятно какой-то свой концерт, и великолепно заиграли. Сначала их пальцы били по струнам так быстро, что казалось, музыка вот-вот выплеснется из гитар и ринется танцевать по головам народа. Жесткий и немного странный мотив не давал времени подумать, он звал к подвигам, к свершениям. Затем мелодия плавно перетекла в медленную композицию, плавную и умирающую, как осенний дождь. А завершилось все бешеным, буйным натиском сумасшедшего урагана, сметающего все на своем пути, не желающего знать и видеть, что происходит внизу, на земле. Толпа бесновалась, хором выкрикивая нечеловеческие звуки. Никитина завороженно смотрела на гитаристов. Ни один мускул не пошевелился на ее лице. Все девчонки Калининграда теперь будут долго вспоминать это выступление. И не только девчонки. Кто-то тронул ее за плечо. Вздрогнув, она отвернулась от сцены.