Фея Лоан
Шрифт:
– Что вы так смотрите на меня?
– отвела она взгляд, чувствуя непонятное волнение в груди.
– Любуюсь. Вы сказка, а не женщина.
– Поэтому вы спрячете сказку от посторонних глаз в свой мейнц?
– Спрячу?
– искренне удивился мужчина.
– Да. Кажется, у вас не принято относиться к женщине, как к существу мыслящему и чувствующему.
– Кто сказал вам подобный вздор? Откуда эта нелепость?
– Я брала лэктор. В ваших обычаях держать женщину взаперти…
– Чушь! Все давно изменились!… Простите, что прервал вас.
– Ничего, - еще больше смутилась Эя, вспомнив разговор с Рэнни про Пононцию и сестру Люйстик Альцину. Действительно, неувязка - как женщина могла свободно общаться с гостем, если по обычаям цигрунов, что занесены в лэктор, должна сидеть на своей половине?
– Я вижу, что не очень приятен вам, и мне кажется, знаю, отчего. Вы боитесь меня.
– Флэтонцам незнаком страх!
– возмутилась Эя.
– Я говорю не о флэтонцах, а о вас, моя дорогая Фея, - прошептал он, с улыбкой чуть придвинувшись к девушке. Та тут же невольно отпрянула, и мужчина засмеялся с удовольствием и задором.
– Воистину, вы чудо. Нет страха? Но вы боитесь меня - это видно и понятно не только мне.
– Я всего лишь мало знаю вас, и потом, в силу традиционного воспитания, не привыкла к обществу постороннего мужчины.
– Я знаком с обычаями флэтонцев. Надо сказать, они мне импонируют. Будет неплохо перенять их. Наша дочь станет самой привлекательной партией в галактике, - качнулся к девушке. Эйфия зарделась от его наглости и растерялась. Ей захотелось убежать, спрятаться и никогда впредь не встречаться с цигруном.
– Я только взглянул на вас, сразу понял - вы станете алмазом в моей короне. Вы настолько же горды и сильны, насколько слабы и ранимы. Поверьте, дорогая моя, я уже оценил вас и обязуюсь ценить после свадьбы. Ваш отец доставил мне великое счастье и великую честь.
– Я не сказала "да", мы еще даже не помолвлены!
– Но все идет к тому и сбудется. Я не откажусь от вас, дорогая моя. Все что угодно, только не это. Вы не поверите, но я был рад как мальчишка, когда сегюр Лоан пригласил меня погостить в вашем туглосе и разрешил встречаться с вами. Вы помните нашу первую встречу?… - Эя старательно отворачивалась, как он не пытался заглянуть ей в глаза и прочесть в них ответы на все вопросы.
– Вы робки как первые рассветные лучи, - прошептал, млея от смущенного вида девушки, что с трудом удерживалась, чтобы не бежать от него прочь. Люйстик понимал - одно неосторожное слово, один жест и сейти сорвется с места и словно испуганная арамика помчится сквозь заросли в сторону туглоса, под охрану агноликов. Поэтому мужчина, как не хотел обнять девушку, просто дотронутся до ее шелковой кожи, удивительных, благоухающих волос, попробовать на вкус полные бледно-розовые губы, сдерживался и старался вести себя не как обезумивший от желания юнец, а все же как воин, муж, князь.
– Я помнил вас все эти годы. Празднества по окончании совета галактик. Вы были в мерцающем сине-голубом платье. Ваши ножки еле касались паркета, а волосы… еще тогда мне безумно захотелось прикоснуться к ним. Разрешите?
– протянул руку.
Девушка тут же потеряв смелость и решимость, бросилась бежать.
Люйстик тихо рассмеялся ей вслед:
– Вы все равно моя анари! И ничто нас не разлучит, Эйфия! Все что попадает в руки цигрунов, остается с нами!
Наглец и хам!
– сморщилась девушка: заявлять о ней, как о собственности! Словно она пуф или тарелка под мисото! "Все что попадает в наши руки"! Я еще не попала и Модраш упаси попасть! Все же стоит подумать над предложением Марины. Ни за что не стану женой этого дикаря! Он не понимает элементарных правил этикета!
– Эй, сестренка?! Не килпатрик ли объявился в саду? От кого ты бежишь, не разбирая дороги?
– удивился Рэйнгольф, перехватив за плечо девушку. Заглянул в ее пунцовое лицо и полные обиды и непонимания глаза.
– Кто тебя обидел?
– нахмурился, заподозрив неладное.
– Ван-Джук! Он отвратителен! Бестактен и нагл как самый низкий торговец -юксиот!
– Что ты знаешь о торговцах?
– улыбнулся, успокоившись парень.
– Ван-Джук мужчина и император, ему не пристало торговать, зато торгуется он мастерски.
– Тебе смешно?! Он разговаривал со мной как со служанкой! Рассматривал как рыбу на тарелке!
– А как еще можно смотреть на тебя, кьяро?
– прошептал, с умилением глядя на глупышку.
– Ты сводишь с ума мужчин, сестренка. Раб, воин, император и троуви не могут оторвать от тебя взгляда и мысли у них одни - прекраснее цветка Флэт не рождал.
– Перестань, Ренни, - окончательно смутилась Эя.
– Вы сговорились с Ван-Джук!
– И многими другими. Знаешь, скольким отказал отец? Ван-Джук счастливец и вне себя от радости. Но я уверен, теперь у него появятся серьезные противники. Зависть слишком плохой советчик, а завидовать есть чему. Как только объявят о вашей помолвке, появятся те, кто всеми силами станут мешать вашему союзу, и не только из политических интересов.
– Не говори ерунды.
– Ты начнешь выходить в свет и затмишь многих, если не всех. Твое появление на том празднестве до сих пор не могут забыть. Ах, сестричка, до чего же ты наивна! Оказывается, ты не осознаешь силы своей красоты! Теперь мне понятно, отчего отец назначил твоей служанкой жрицу Модраш. Алорне придется многому тебя научить.
– Отец приставил ко мне Алорну совсем по другому поводу.
– И поэтому тоже, - посерьезнел Рэйнгольф. Брат с сестрой пошли по аллеи к женской половине, каждый думая о своем.
– Он отвратен тебе?
– спросил Ренни через пару минут.
– Чем?
– Он слишком нагл.
– Он твой жених и предпочитает прослыть наглым в твоем понимании, чем стать глупцом в глазах окружающих. Надо отдать ему должное - он умен, если в первый же день пребывания в нашем доме сумел заинтересовать тебя.
– Оскорбить!
– Нет, Эйфия, заинтриговать. Ты теперь будешь думать о нем. Но берегись сестрица, привязывая, не привязывайся сама.
– Почему? Ничего себе совет новобрачной!
– Сестре!
– Неважно. Скажи, неужели недостаточно твоего союза с Альциной, для исполнения планов отца?
– Каких планов, малышка? Что он сказал тебе?
– взгляд Рэйнгольфа стал насмешливым.
– Призвал к долгу? Ах, отец! Узнаю! Да неужели ты думаешь, были бы у него какие-нибудь планы, он бы стал посвящать тебя в них?
– И ты пытаешься меня оскорбить? Сначала Ван-Джук, теперь ты?!
– Не оскорбить, Эя, а напомнить: ты женщина. Ни один мужчина не станет вмешивать тебя в свои дела, тем более отец свою дочь! Твое дело слушать, что говорят мужчины и прежде помнить о нашей семье, а потом о семье мужа. Это все что мог сказать тебе отец. Он прекрасно видит, что ты страшишься этого союза, вот и пытается как-то вразумить тебя.