Фея Лоан
Шрифт:
– Цигрун и землянин - лучшие.
– Ясно. Ждите, я позову, - отодвинув воина, прошел в покои сейти, сорвал с плеча другого гофри и обмотал ладонь.
Эя плакала, скрючившись в кресле, несчастная, потерянная, и такая трогательно-прекрасная, то у Монторриона невольно ком в горле встал, и глупое сердце вновь стало биться в грудную клетку, отравляя кровь и душу парня сладкими мечтами.
Сколько они не виделись с Феей? Меньше четырех месяцев, а словно годы.
Монти чуть коснулся прекрасных волос сейти и та, вздрогнув, обернулась.
– Ты?… Как?…
– Вы были так увлечены своей печалью, что не услышали, как я вошел, уважаемая сейти, - ласково улыбнулся ей парень.
Эя поспешила отереть слезы:
– Благодарю за тактичность, но не стоит скрывать правду - кажется, я становлюсь глухой как этот пуф, - с горчинкой в голосе кивнула на мебель.
– Позволите?
– Конечно Монти, - улыбнулась в ответ на его милую, нежную улыбку с флером насмешки.
– Я рада тебя видеть. Почему не появлялся? Ах, да, я была в къете.
– А я в отъезде. С тех пор как мы с вами расстались, прошло много дней и произошло много событий, - сел на пуф парень, а Эя же поспешила встать и отойти, чтобы он не заметил мрачности в ее взгляде, что проявилась в ответ на его слова.
– Я переживала, что отец накажет тебя, меня, Константа. Но он хвала Модраш всех простил. Правда, Констант отбывает службу, не знаю уж где.
– Думаю это ему не в тягость.
– Надеюсь. Я скучаю о нем.
– И только?
– задал невинный и больше вежливый, чем каверзный вопрос, и удивился странной реакции сейти. Девушка посмотрела на парня так, словно он высказал самое страшное и сокровенное. И тут же отвернулась.
Монти замер, обдумывая причину реакции девушки на простой вопрос, и пришел к выводу, что сейти мучает что-то неизвестное даже сегюр.
– Предлагаю прогуляться, - сказал тихо.
– Давно не виделись, и думаю, нам есть, что друг другу сказать.
– Пойдем, - легко согласилась она.
– Я здесь как в склепе. Не знаю с чего, но отец видно решил, что я умираю. С утра до вечера за мной ходят как за тяжелобольной и уже почти ушедшей в страну предков. Кафиры, агнолики, лекарства, двойной фэй, тэн, даже постель превратили в облако! Посмотри, - кивнула в сторону алькова с постелью на ступени, проходя мимо спальни.
– Груда пуха!
Парень глянул вскользь и так ярко представил сейти безмятежно спящей среди пуха и атласа, что сжал ладонь в кулак, приказывая себе оставить безумные мечтания.
– Сегюр заботится о вашем комфорте. Видимо благодаря мне вы попали в ужасную ситуацию. Не могу себе простить, того, что случилось…
– Оставь. Я благодарна тебе.
– Правда?
– пристально посмотрел на нее: интересно.
– Да. Я узнала много нового, немного узнала себя.
– А что именно, можно спросить?
– улыбнулся ей парень, спеша выйти в парк первым. Привычно цепким взглядом окинул местность, приметил притаившихся по периметру агноликов и пригласил девушку: безопасно.
– Только не смейся и не осуждай, хорошо?
– немного смутилась Эя.
– Что вы, Эйфия, когда я смел хоть словом хоть мыслью посмеяться над вами, тем более осудить? Я и сам, вы же знаете, далек от совершенства. Но считаю себя счастливым флэтонцем, потому что обладаю огромной ценностью - нашей с вами откровенностью. Вы всегда принимали меня лояльно со всеми моими отрицательными качествами. Вам я мог рассказать все, что у меня на душе и в голове, признаться в самых постыдных проступках.
– Ты мне как брат.
– Тогда не смущайтесь. Я не выдам ваши секреты, как вы не выдали мои.
Эйфия остановилась у перил террасы и посмотрела в парк.
– Знаешь, что я вижу, когда смотрю на хитаны и каштуру?
– спросила тихо.
Монторрион оглядел растительность парковой зоны, раскидистые кроны хитанов и стройные стволы каштуры и качнул головой:
– Скажите.
– Другие деревья и… снег. Везде снег белый и холодный, нежный и влажный. Впрочем, это ерунда.
– А что нет?
– Я трус, Монти, - решилась признаться в главной своей отвратной черте характера девушка. Парень мягко улыбнулся, заглядывая ей в глаза:
– Вы девушка, вам не обязательно быть смелой.
– Но трусливой, Монти?!
– Не верю, уж простите Эйфия, не верю. У вас хватило смелости пойти против воли отца…
– Глупости.
– Нет. Именно смелости. Я бы не смог поступить как вы. Остальное же… вам всего лишь нужен мужчина, что сможет понять вашу тонкую душу, защитить и придать уверенности в себе.
Эя отвернулась, спустилась по лестнице в парк.
– Не приятная тема?
– нагнал ее парень.
– Нет. Просто я только об этом и слышу.
– Естественно.
– Неестественно!
Монторрион остановился, растерявшись от столь резкой реакции.
Эйфия смутилась и повернулась к нему:
– Извини. Последнее время я что-то часто срываюсь. Это недопустимо, знаю, но мне почему-то все сложнее держать себя в руках и контролировать эмоции. Наверное, отец не так уж неправ устроив из моих покоев лечебный корпус.
– Наверное, сегюр не знает, что вам хочется, а вы прячете это не только от него, но и от себя и это вас нервирует, гложет изнутри, - тихо заметил Монти. Эя задумчиво посмотрела на него, пошла дальше, обдумывая его слова, и молвила:
– Я знаю, что мои желания мало несбыточны, но и глупы и возмутительны.
– Отчего же? Любой мечте дан шанс исполниться.
– Да, когда мечта четкая и принята не только воображением, но разумом, душой и энергетикой. А моя конфликтует с каждой из этих сфер.