Фея мёртвого города
Шрифт:
самое странное - они всегда нам на пользу. Только так у нас появляется шанс проявить себя и
доказать, что мы живем, а не просто существуем, медленно подготавливая себя к могильной
плите. Тебе придется принять перемены, если не хочешь стать очередным трупом, делающим
вид, что все еще жив, и уже в который раз пробегающим свой круг'.
Сон пошел мне на пользу, буквально через несколько часов мир перестал казаться таким уж мрачным и
Кровать подо мной скрипнула, послушно прогнувшись и выдав меня назойливым шумом, всколыхнувшим устоявшуюся тишину. Но комната не ответила, игнорируя мое движение. Я сделала пару шагов вперед, отметив про себя, что о вчерашнем кошмаре напоминала лишь легкая хромота - левая нога слегка проседала под моим весом, словно была слабее. Даже не верилось, во что превратилась моя скучная скромная жизнь в последние дни, став совершенно чужой, а может, она на самом деле принадлежала другому, например, Марку.
Я осторожно открыла шкаф, из которого, словно мыльная пена, вырвалось мое свадебное платье. Несколько слоев рюшей из атласа и шифона навалились на меня, буквально погребая под лавиной ткани. Что ж, теперь его спокойно можно было продать, словно ничего и не было, к тому же, оно сидело на моей фигуре как бисквитное пирожное - глупо и по-детски. Я могла даже убедить себя, что эта свадьба не значила ровным счетом ничего, лишь жалкий фарс, который стоило прекратить с самого начала. Но разве таким образом? Сценой со скандалом и дракой? Марк слишком любил эффектные представления.
– Оно выглядит отвратительно.
Я настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила его появления. Мужчина стоял в дверях гостиной, наблюдая за мной со скептицизмом, сделавшим его лицо жестоким, словно высеченным из камня - мне наверняка просто показалось, что он способен на какие-то эмоции.
– А как, по-твоему, должно выглядеть свадебное платье?
– нахмурилась я, даже не пытаясь спрятать наряд обратно в шкаф.
– Я вообще не сторонник подобной чепухи. Если люди любят друг друга, то этот фарс, только умаляющий их чувства, просто ни к чему. А в твоем случае, когда нет даже жалкой крошечной искры, не поможет даже вальс Мендельсона. Не тешь себя надеждой. Знаешь, я не понимаю, почему вы девушки так цепляетесь за эти кукольные платья. Что в них? Неужели куча тюля может сделать вас счастливыми?
– Тебе не понять. Это символ...
– Символ? Белый цвет символ непорочности, - многозначительно заявил он, слегка вскинув темную бровь.
– Не стыдно притворяться тем, кем не являешься?
– Ты мне расскажи, - хмыкнула я, стараясь не показывать, насколько меня это задело. Пусть
Марк имел в виду девственность, но существовал другой момент - убийца не мог быть непорочным. Белый никак не являлся моим цветом.
– У тебя в этом больше опыта.
– Я никогда не притворяюсь.
– Его глаза сосредоточились на мне,
– Ты видишь меня таким, какой я есть. Проблема лишь в том, что тебе самой не всегда удается рассмотреть правду сквозь призму своих закостенелых взглядов и предубеждений. Я знаю, ты хочешь избавиться от всего этого - от своих обид, от важности людского мнения - но все равно сдаешься, даже не начав бой.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
– Меня начало лихорадить, по телу прошла мимолетная дрожь, а голос предательски дрогнул.
– Я знаю достаточно, - покачал головой мужчина, делая шаг вперед.
– И большинство из этого мне не нравится.
– В мои планы не входит нравиться тебе.
– А кому входит? Илье и его мамаше? Поэтому ты вдруг стала верующей и помешалась на венчании?
– Казалось, этот факт злил его больше всего, потому что в зеленых глазах мелькнул лед, затронувший мое сердце.
– Не глупо ли?
– Откуда ты знаешь про венчание?
– Меня замутило от острого приступа страха. Он никак не мог знать об этом, и уж точно его не должно было это волновать.
– Откуда, черт возьми, ты это взял?
Марк только рассмеялся, словно я сказала нечто смешное. Он медленно прошелся по комнате, держась от меня на приличном расстоянии, осторожно, будто в любой момент ожидая моего нападения.
– Я вездесущ - и здесь, и там.
– Он раскинул руки в стороны, в какой-то миг заполнив собой все свободное пространство.
– Много слышу, много знаю. Никаких тайн.
– Но как?
– У меня не укладывалось в голове, что Марк следил за мной. Зачем ему это?
Накопать компромат или просто от нечего делать? В любом случае этот странный дотошный вуарьеризм пугал, словно я жила под стеклом, которое было не в силах скрыть мои тайны.
– Ты просто не мог...
– Просто прими за факт. Я привык знать все о тех людях, что окружают меня.
– Он присел на мою кровать и откинулся на спину, заложив руки за голову.
– Каждую мелочь, именно из них складывается вся картина.
Я нервно закусила губу, обхватывая свое дрожащее тело руками, и мне было плевать, как это выглядело со стороны. Марк и так знал, что полностью победил, став для меня ночным кошмаром, от которого не существовало способа проснуться. Меня с головой поглотил страх, всевыжигающий, неуправляемый, такой, от которого хотелось кричать, в надежде, что кто-то услышит и поможет. До этого момента я даже не представляла, с кем имею дело, полагая, что это простой незнакомец, который скоро останется лишь пугающим воспоминанием, навсегда исчезнув из моей жизни. Но у Марка на этот счет были свои планы. Он все продумал и тщательно спланировал, отвлекая меня на другие незначительные проблемы, таким образом, не встретив сопротивления. Я оказалась отрезана от всего мира, потеряв все и став его личным трофеем - кто знал, для каких именно целей.
– Ты знал, все знал - об Илье, о его матери, о моих планах. Только в чем был смысл? Просто посмотреть и посмеяться?
– Я спас тебя, дурочка, - хмыкнул мужчина, поворачиваясь на бок и опираясь на локоть.
– Они бы сожрали тебя живьем.
– Ты берешь на себя слишком много, - ответила я, бессильно качая головой.
– Я могу сама о себе позаботиться.
– Нет, не можешь. Ты словно слепая, ходишь, вечно натыкаясь на стены. Снова и снова. Если бы не твоя жевучесть, твоим приютом стала бы не эта уютная квартирка, а могилка на местном кладбище.