Фея мёртвого города
Шрифт:
– Так ты еще и стилист. Как много талантов сокрыто в одном человеке.
– Мое сердце стучало как бешенное, теперь от нового притока гнева, ставшего почти нормой при такой близости
Марка.
– Извини, советы Зверева мне не нужны.
Я постаралась протиснуться мимо него, но все же задела плечом, чувствуя легкий толчок.
Марк все же отступил, ничего не сказав на мои смелые заявления, выждав, пока за мной не закроется дверь.
Через двенадцать часов нам с Машей нужно было сдавать маркетинговое исследование, которое она наверняка даже не начинала писать. Вся надежда оставалась на меня, тем более после стольких часов сна
Интернета, и пытаясь превратить этот хаос во что-то стоящее.
Каким-то образом, время ускорилось, катастрофически сокращаясь. Марк больше не заходил, оставив меня в покое, хотя я знала, что это ненадолго. К полночи мои глаза начали слипаться, возможно оттого, что организм еще не успел окрепнуть, а может, были виноваты черные строчки, бесконечно мелькающие на ярком белом экране. Организм требовал кофе и возможно еще что-нибудь более калорийное. Я выскользнула из комнаты, и, убедившись, что Марка нет в коридоре, прошла на кухню.
Работающий чайник создавал слишком много шума, как и звук захлопнувшегося холодильника в притихшей квартире. Не удивительно, что это разбудило Марка. Через пару минут, когда я уже наливала в высокую чашку кофе, он объявился в дверях, выглядя действительно заспанным.
Темные пряди спутались, торча в разные стороны, глаза щурились от яркого света, делая его похожим на большого ленивого черного кота.
– Есть в столь поздний час может стать вредной привычкой.
– Не нуждаюсь в комментариях, - ответила я, поворачиваясь к нему спиной и укладывая на тарелку несколько бутербродов с сыром и овощами.
– Отлично, смотри не перетрудись.
– Это все, что он произнес, а потом просто ушел. Никаких больше едких замечаний, никаких угроз, ничего.
Я нахмурилась, но решила не накалять и так опасную обстановку, собрав всю еду и опять спрятавшись в своей комнате. Но кофе почему-то не помогал, став, наоборот, словно сильнодействующее снотворное, затормаживая меня. Я начала путаться в строчках, теряя линию повествования и, в конце концов, решила сдаться, отправив файл на печать в таком виде, какой он приобрел к часу ночи.
Мир вокруг начал замедляться, становясь каким-то воздушным, словно состоя из сладкой ваты.
Я на секунду прикрыла глаза, слушая, как принтер затягивает бумагу, и не заметила, как заснула. Казалось, прошло какое-то мгновение, но будильник звонил слишком настойчиво и видимо не в первый раз. Мой сон длился почти шесть часов, что в целом было роскошью, но мне с трудом удалось разлепить веки. Я подняла голову, чувствуя, как затекли руки из-за неестественного положения. Принтер давно закончил свою работу, и теперь моя работа по маркетингу мирно покоилась в лотке. Будильник не унимался, и мне пришлось через силу подняться и направиться к тумбочке, чтобы выключить его. Что-то мелькнуло перед глазами, защекотав нос и щеку. Короткая темная прядь. Я замерла, ощупывая голову. Где, черт возьми, мои длинные волосы?
Глава 14
'Как только на город спускается вечер, и его покидает свет, люди находят спасение в ярких
желтых огнях, обретая каждый свое собственное солнце, освещающее их квартиру - личное
убежище, маленькую вселенную внутри целого мира. Этот свет окрашивает дома, превращая
их в многоглазых чудовищ, не только наблюдающих за тобой, но и позволяющих тебе взглянуть
на другие жизни. Каждое яркое окно - это маленькая драма, со своими героями и своим
сюжетом. Словно портал в отдельный мир, где действуют свои правила и законы. Днем - мы
безликая толпа, но вечер делает нас уникальными, давая понять, что вокруг нет ничего
повторяющегося'.
Я смотрела на себя в зеркало и медленно закипала. Мои длинные волосы, ставшие такими ценой неимоверных усилий, остались в прошлом, ярким воспоминанием, место которому нашлось только в фотоальбомах, которые мне никогда не приходилось вести. На меня с вызовом смотрела молодая девушка с короткой стрижкой каре, гораздо светлее моего привычного цвета волос. Кто-то убрал мой привычный оттенок 'вороного крыла', смягчив его до 'темного каштана', выглядящего слишком естественно. Что за черт?
Закрыв и вновь открыв глаза, я вновь посмотрела в зеркало - ничего не изменилось. Ни прическа, ни цвет. Кто-то изменил меня до неузнаваемости. В голове всплыло воспоминание о кофе, от которого так хотелось спать. Господи, неужели Марк что-то подмешал мне, заставив забыться беспробудным сном, пока он менял мой имидж. Шутка про стилиста уже не казалась такой уж беспочвенной. Неужели это сделал он? Один?
Я старалась возненавидеть весь этот образ, но не могла не признать, что что-то в этом было.
Странное очарование, темное, но все же притягательное. Но это не меняло сути - он вмешался в мою жизнь, меняя то, что стало таким привычным и родным. Марк сделал из меня абсолютного незнакомца. Я бросила гневный взгляд в сторону его комнаты и почувствовала, как закипает кровь, бурля в жилах. Что-то в сознание щелкнуло, какой-то предохранитель вышел из строя, а в ушах зазвенел предупреждающий сигнал. Мои пальцы сжались на раковине, походя на когти, когда даже костяшки побелели как на морозе. Я знала, что становлюсь все меньше похожей на человека - дикий блеск в глазах, резкая злая улыбка, заострившая черты лица. Эмоциям нужен был выход, в любом виде, каком он вообще существовал, а это означало, что моему квартиранту стоило опасаться.
Из горла вырвался непреднамеренный рык, скорее подходящий животному, чем простой скромной девушке. На это мне было уже плевать. Я буквально бросилась в коридор, а оттуда в комнату Марка, сжимая кулаки и прокручивая в голове все то, что хотела ему сказать, а точнее прокричать.
Он мирно спал в кровати, даже не пошевелившись, когда распахнувшаяся дверь ударилась о стену, издав противный глухой звук. Мужчина слегка поморщился, а потом протяжно вздохнул, забавно пошевелив губами. Но это не смягчило моего гнева, только подпитав его этой безразличностью. Я бросилась к нему, резким движением стягивая одеяло и отбрасывая его в сторону. Осознание, что мужчина спит обнаженным, пришло слишком поздно, когда ткань уже плавно соскользнула по торсу и ногам, приземлившись на пол бесформенным белым облаком.