Фея Темной
Шрифт:
— Я думала, что разлюбила его, что забыла давно. Но стоило ему явиться, даже в том другом обличии, даже после того, как я поняла, что все мои попутчики мертвы, меня снова потянуло к нему, словно не было этих веков одиночества. Скажите, это я такая испорченная или из-за его души у меня нет сил ему противиться?
— Не только. Думаю, вы действительно Пара. — задумчиво признала Фэй. — Вы связаны, хочешь ты этого, или нет.
— Что со мной будет? Вы убьёте меня? — потерянно прошептала Ириса.
Знать бы, что ответить. Скрывать свои эмоции блондинка совершенно не умела и не могла. И действительно
— А сама, как ты думаешь? Огаст — монстр и убийца. И упокоить его нельзя, пока ты хранишь его душу. Вот что с тобой делать?
— Я не хотела такого. Не думала, не знала. Жить так больше не могу, но и умирать боюсь. — Ириса уже не скрываясь, рыдала некрасиво размазывая слёзы по щекам скованными руками.
Фэй знала, как должна поступить, но всё в ней противилось этому. В конце концов Богиня так же справедлива, как милосердна. Может стоит узнать её приговор?
— Я услышала тебя. — сухо закончила она допрос. — Через час будь готова. Твою судьбу решит Тёмная.
И не слушая больше испуганных завываний несчастной, некромантка покинула допросную.
Так странно было вернуться в главный Храм Смерти, осознавая, что собирается, если не покинуть жречество, то по крайней мере больше не быть той, на кого смотрят, как на будущую Верховную. Шэн объявился сразу же, как она вышла от Ирисы и, узнав её решение, не терпящим возражений тоном объявил, что идёт с ней. И Фэй отчётливо понимала, чего он ожидает от этого визита. И тот выбор, который ей ещё недавно казался таким сложным, сейчас был единственно возможным. Так что, да она действительно собиралась сообщить своей наставнице, что не сможет принять у неё бразды правления, что вместо титула, обязанностей и власти Верховной, она выбирает любовь мужчины.
Из портала они с Шэном вышли рука об руку. За ними следовали двое некромантов из Управления, которые тащили под руки, скованного многочисленными заклинаниями Огаста. Ну и ещё один вёл заплаканную Ирису. Об их прибытии Фэй предупредила, сообщив, что приведёт лича и его филактерий.
— Рада видеть тебя, Феисия. И тебя, князь, тоже, хоть и пришёл ты, чтобы увести мою любимую ученицу. — прошелестела встречающая их Верховная.
Она стояла с умиротворённой улыбкой, а за её спиной возвышалась тёмная статуя Богини. Шэн уважительно склонил голову, остальные оборотни низко поклонились.
— Прости, наставница. — Фэй шагнула и склонила голову перед пожилой некроманткой.
— Мне нечего тебе прощать, дитя. Не буду отрицать, что надеялась на тебя, но это лишь тебе решать, какой путь для себя выбирать. Богиня не неволит своих слуг, ты же знаешь. — морщинистая рука легла на склонённую макушку. — Кого это ты нам привела? Какой интересный экземпляр! Надо же. Огаст, ты?
Тот замычал что-то нечленораздельное, дёргаясь в магических путах, но враз стих, стоило главе Храма подойти ближе. В глазах высшей нежити застыл немой ужас. Куда подевался тот бравирующий своим могуществом лич, который дрался с ними в своей заброшенной лаборатории.
— Верховная, я не могу самолично вынести приговор ему, зная, что это будет означать и смерть невинной жертвы его обмана. Тем более, что однажды уже просила за её жизнь. Поэтому и привела их на суд Богини. — покаянно произнесла Фэй.
— Мне понятны твои сомнения. Что ж. Думаю, Богиня не будет против снять с тебя груз этого решения. Да и тебе есть, что ей сказать. Можешь подняться к алтарю.
Как раз в этот момент к ним неслышно подошли две молодые жрицы.
— Я могу пойти с Фэй? — спросил князь.
— Зачем? — удивилась Верховная. — Это лишь её выбор и ей держать ответ. Можешь пока приказать своим воякам отвести лича и его филактерий в темницу. Мои ученицы покажут путь, а тебя самого приглашаю к себе в кабинет. Обсудим, как тебе мою наместницу воспитывать. — насмешливо улыбнулась пожилая, но далеко ещё не обессиленная, магиня. — Пожалуй я доживу ещё до того момента, как смогу стать её наставницей. Сильная девочка будет.
Только для того, чтобы видеть ошеломлённый лицо Шэна, стоило взять его с собой. Посмеиваясь про себя, Фэй поспешила из приёмного зала, чтобы почти бегом пробежать по коридорам, отвечая на кивки встречающихся на её пути жриц. Сколько времени она провела здесь, считая эти каменные стены своим уже почти домом, собираясь со временем остаться тут навсегда. И вот пришла, чтобы попрощаться. Возможно, когда-то этим коридором действительно будет идти её дочь. И возможно она действительно станет Верховной, но отчего-то Фэй была уверена, что это тоже будет личный выбор. Богиня никого не заставляла служить ей.
На смотровой площадке центральной башни Храма, где предпочитала являться Тёмная, как всегда слепило глаза от солнечного света. Когда-то, ещё будучи ребёнком и впервые здесь побывав, Фэй спросила у своей наставницы, почему так. Почему Богиня, чья сила была чистой тьмой, выбрала такое место для своего алтаря? Ведь там даже тени нет почти. Разве что ранним утром и поздним вечером. На это Верховная улыбнулась заговорщически и попросила Фэй посмотреть на солнце, как можно дольше. Девочка выполнила её волю, а когда зажмурила слезящиеся от света глаза, услышала.
— А теперь взгляни на мою тьму.
Наставница стояла позади и её плечи укрывал плащ из её силы.
— Что ты чувствуешь?
— Облегчение. Мне приятно смотреть на тьму после слепящего света.
— А где лучше всего свет заметен?
— В темноте, конечно.
— И что ты про это думаешь? — задала Верховная главный вопрос, который всегда звучал, в конце их разговоров и уроков.
— Что они не могут друг без друга. Свет и тьма. После света тьма приятней, после тьмы свет заметней.
— Можно и так сказать. — улыбнулась тогда наставница. С тех пор прошло уже много лет. Фэй поняла, что это утверждение лишь в малой степени отражает отношение между Тёмной и Светлым и воплощением их сил. Но одно оставалось неизменным. Они действительно были разными сторонами одной медали. Частью гармонии. А ещё это означало, что Богиня любила приходить к своим дочерям на залитую солнцем смотровую площадку.
Пока ещё жрица вскинула руку над алтарной чашей и прочертила ритуальным кинжалом кровавую дорожку по раскрытой ладони. Багряный ручеёк побежал по коже и закапал на камень, вскипая и впитываясь.