Фея

Варли Джон Герберт

Чем больше она об этом задумывалась, тем больше смысла находила. Действовать втроем было бы куда лучше, чем Робин в одиночку. Безопаснее — тут и разговора нет.

И всякий раз она с еще большей решимостью устремлялась вперед. Если бесстрашной ей больше не быть, то упорства у нее пока еще не отняли. И если она должна встать лицом к тому факту, что ей страшно, она также сумеет встать лицом к самому страху — и преодолеть его.

Робин вошла в сводчатый коридор, очень похожий на тот, по которому они с Крисом бежали. Ничего нового тут не было; она уже по сотне таких послонялась. Но девушка настолько уверилась в бесцельности своего похода, что испытала больше, чем изумление,

увидев конец этого, сто первого, коридора. Какое-то время она была слишком потрясена, чтобы двинуться с места. В воздухе висел неприятный запах. Робин мельком выглянула вправо, влево — а потом вниз, где у самых ног плескалась прозрачная лужица. Носки ботинок дымились.

Торопливо отскочив назад, Робин скинула ботинки. Подумать только! Ведь она могла зайти прямо туда. Могла прямо туда упасть. Пары могли заполнить легкие…

— Прекрати! — вслух сказала она — и была потрясена звуком собственного голоса. Нет смысла торчать тут и прикидывать, что могло случиться. Случилось то, что случилось. Теперь следует задуматься о том, что еще может случиться.

— Тейя! — крикнула Робин. Но что, если перед ней теперь Тефида или Феба? Сомнительно, что их можно различить по голосу даже вблизи. А оттуда, где она стоит — в семистах метрах по темному коридору от конического регионального мозга, — это совсем безнадежно. Быть может, стоит уйти, обдумать все хорошенько, а только потом вернуться к этой проблеме…

— Тейя, мне нужно с тобой поговорить!

Она внимательно прислушивалась, не спуская глаз с края кислотной лужи в нескольких метрах от нее. Если кислота хоть чуть-чуть поднимется, Робин покажет сиялкам, что ноги могут служить не хуже крыльев.

Но голос Робин был еле слышен — едва ли тот звук мог бы достичь затопленных кислотой туннелей. Тефида, казалось, говорила громче — но так могло только казаться трясущейся от страха и ловящей каждое слово Робин.

Робин еще раз крикнула и снова прислушалась. Ни звука. Вот на это она никак не рассчитывала. Она ожидала миллион всевозможных бед, но и представить себе не могла, что Тейя способна так и не узнать о ее присутствии.

— Тейя, я Робин из Ковена, подруга Сирокко Джонс, Феи Титана, императрицы титанид, и я… — Она попыталась припомнить еще титулы, полный набор которых в один из тяжелых моментов в Фонотеке выдала ей Габи, но безуспешно.

— Я подруга Феи, — закончила Робин, надеясь, что заверения будет достаточно. — Если ты меня слышишь, то знай, что я пришла по делу Феи. Мне нужно с тобой поговорить.

Она снова прислушалась — но с тем же результатом.

— Если ты ко мне обращаешься, то я тебя не слышу, — опять крикнула Робин. — Если ты уменьшишь уровень кислоты настолько, чтобы я смогла подойти ближе, говорить будет легче. — Она собиралась было добавить, что не желает Тейе вреда, но что-то в поведении Сирокко при разговоре с Крием заставило ее переменить решение. Робин понятия не имела, опасно ли ей принимать те же обличья, которыми пользовалась Сирокко. Может быть, ничего хуже и придумать было нельзя. И в той же мере было возможно, что Тейя не понимает ничего, кроме силы, и прикончит ее в тот самый момент, когда она проявит слабость.

От этой мысли, несмотря на весь испуг, Робин чуть не расхохоталась. А что у нее сейчас есть, кроме слабости? Может статься, приступ скрутит ее прямо перед Тейей — и она будет бессильно лежать, пока могучее существо станет прикидывать, что с ней делать.

Да наплевать, тут же решила Робин. Все равно идти некуда. Только в дальний конец коридора — назад во мрак горького поражения. Даже думать не стоит. Надо делать то, что она должна, — и не обращать внимания на то, как дрожат руки.

— Необходимо, чтобы я с тобой поговорила, — твердо продолжила она. — А для этого ты должна понизить уровень кислоты. Уверяю тебя, если ты не сделаешь, как я говорю, Фея будет весьма недовольна — а значит, недовольство проявит и Гея. Если ты любишь и уважаешь Гею, позволь мне приблизиться!

Гулкие слова прозвенели фальшью в ее ушах. Конечно, Тейя расслышит все так же ясно, как и сама Робин. Отчаянный страх таился за каждым словом, готовый ее предать.

И все же уровень кислоты стал снижаться. Осторожно приблизившись, Робин увидела, что там, где только что был пятисантиметровый слой кислоты, теперь осталась только скользкая, дымящаяся пленка.

Тогда она быстро села и открыла рюкзак. В ботинки она напихала тряпья от рубашки, порванной много гектаоборотов назад. Когда Робин снова обулась, пальцы пришлось поджать. Оставшейся частью рубашки и куском одеяла она обвязала ботинки снаружи. Затем ступила на влажный пол. Похоже было, что в такой концентрации кислота недостаточно крепка, чтобы сразу разъесть материю. Имело смысл рискнуть.

Тейя также соблюдала осторожность. Кислота удалялась с мучительной медлительностью — Робин даже приплясывала от нетерпения. Коридор шел под уклон. Вскоре кислота потекла со стен. Стали падать капли и с потолка. Натянув на голову одеяло, Робин шла дальше.

Наконец, она оказалась на выступе, идентичном тем, которые она видела в логовищах Крия и Тефиды.

— Говори, — раздался голос, и в это мгновение Робин едва не повернулась и не бросилась бежать. Еще бы, ведь это был тот самый голос — голос Тефиды. Но тут она вспомнила, что и у Крия голос такой же — ровный, бесстрастный. В нем не было ничего человеческого — как у голоса, выстроенного на экране осциллоскопа.

— Не двигайся, — продолжил голос, — или сразу прощайся с жизнью. Я могу действовать гораздо быстрее, чем ты думаешь, так что не полагайся на прошлый опыт. Мое право убить тебя, ибо здесь мои священные палаты, дарованные мне самой Геей, недоступные ни для кого, кроме Феи. Только лишь моя давняя дружба с Феей и моя любовь к Гее пока что сохраняют тебе жизнь. Теперь говори и объясни мне, почему ты должна жить дальше.

«А она не особенно церемонится», — подумала Робин. Что же касалось самих слов, то, исходи они от человека, девушка наверняка решила бы, что говорящий безумен. Возможно, Тейя и впрямь была безумна, но это значения не имело. Рамки слова «безумие» были достаточно широки, чтобы включать в себя и инопланетный разум.

— Если ты намереваешься повернуться и дать деру, — продолжала Тейя, очевидно заподозрив неладное, — то тебе следует знать — мне известно, что произошло во время твоего визита к Тефиде. Знай также, что ты застала ее врасплох, тогда как мне уже многие килообороты известно о твоем приближении. Так что мне даже не потребуется заполнять зал кислотой; на дне рва есть устройство, способное пустить такую мощную струю кислоты, что она разрежет тебя пополам. Итак, говори — или готовься к смерти.

Робин показалось, что угрозы Тейи — добрый знак, равно как и ее готовность к общению была неожиданным жестом смирения для полубога.

— Я уже говорила, — начала Робин как можно тверже. — И если ты слушала, то знаешь о важности моей миссии. Но, поскольку ты, похоже, не слушала, я повторю. С поручением исключительной важности я направляюсь к Сирокко Джонс, Фее Титана. Я обладаю сведениями, которые Фее необходимо узнать. Если же я не доберусь до нее, чтобы передать эти сведения, Фея будет в великом негодовании.

Только Робин это сказала, как ей тут же захотелось откусить себе язык. Ведь перед ней Тейя, союзница Геи, а сведения, которые Робин несла Сирокко, заключались в том, что Гея убила Габи. Все было бы ладно — если бы не вероятность того, что Тефида, которая наверняка была тут замешана, похвасталась Тейе. Судя по тому, что Тейя была в подробностях осведомлена о событиях в зале Тефиды, между ними несомненно существовало согласие.