Фэйри
Шрифт:
— Напомни, зачем ты меня сюда вытащил, — хмуро проговорил он глядя в пустоту перед собой. Так как никаких других вариантов не было, оставалось предположить, что обращался он к своему пассажиру, лежащему в соседнем кресле. Либо страдал довольно тяжелой формой раздвоения личности.
Пассажир, видимо, хорошо знал своего собеседника, чтобы понять, что вопрос был задан ему, а не невидимому другу, потому что он тут же пожал плечами и ответил:
— Ты все равно ничем не был занят. Поверь, тебе будет интересно. И мне нужна кое — какая помощь.
Если бы сторонний наблюдатель уже оправился бы от
Водитель был мрачен, сидел неподвижно, уставившись в одну точку, скрестив руки на груди. Это был шатен, с довольно короткими волосами, в беспорядке торчащими в разные стороны. На его лице каким — то образом постоянно сохранялась двухдневная небритость. От левого уголка губ вверх к уху шел небольшой белый шрам, из — за чего создавалось ощущение, что мужчина саркастически ухмыляется, что, вкупе с мертвым взглядом темных, почти черных глаз производило гнетущее впечатление. Определить его возраст было довольно затруднительно — ему можно было дать от тридцати до пятидесяти, но скорее реальный возраст был где — то посередине. Одет он был в черную футболку, армейские штаны, цвета «мокрый асфальт» со множеством карманов, тяжелые берцы и потрепанную кожаную куртку кофейного цвета — что летним днем смотрелось довольно странно.
Второй был его полной противоположностью. Он расслабленно полулежал в пассажирском кресле, свесив ноги из окна. Во время поездки он постоянно озирался по сторонам, а лицо его сохраняло безмятежность и легкую улыбку. Внешность его была еще более запоминающейся, чем у его спутника — снежно — белые волосы, чуть менее белая кожа и красные глаза. Впрочем, как ни странно, альбиносом в полном смысле слова его назвать было трудно — ресницы и брови у него были вполне нормального, темного оттенка. Да и цвет кожи был скорее не аномально — белоснежный, а носил вполне стандартный для англичанина «аристократично — бледный» оттенок.
Волосы были несколько длиннее, чем у его соседа, и хотя, на первый взгляд тоже находились в перманентном «творческом беспорядке», но его прическа не вызывала отталкивающего эффекта и мыслей о неряшливости собеседника а смотрелась вполне гармонично. Одет же он был в классический, формата «начало XXI века» серый с металлическим отливом костюм, если только в начале века были костюмы из материала, способного выдержать попадание пули. Черная рубашка была небрежно расстегнута на одну пуговицу, а галстука не было и в помине.
В зубах альбиноса была зажата едва тлеющая тонкая сигарета, а в руках он держал старинную шариковую ручку и сборник кроссвордов из — подумать только — самой обычной, не электронной бумаги.
— Дай мне еще минуту, — попросил альбинос. Сигарету он при этом не вынимал, но слова каким — то чудом звучали четко и ясно. — Мне осталась только столица Югославии…
Это был очень старый сборник кроссвордов.
— Белград, — хмуро бросил водитель.
Альбинос посмотрел на него с легкой злостью.
— Я бы сам догадался. А теперь радость победы будет неполной, — он раздраженно окинул взглядом пожелтевшие
— Ладно, Олли… — альбинос швырнул в пепельницу недокуренную сигарету и, оттолкнувшись руками от кресла, одним изящным движением выпрыгнул в окно. Продолжение фразы донеслось до водителя уже с улицы: — Идем.
Оливер покачал головой.
— Пижон, — сквозь зубы проговорил он. Сам он вышел из машины более традиционным способом. — И не называй меня Олли! — крикнул он в спину фигуре в сером костюме. Фигура подняла над головой кулак с оттопыренным большим пальцем, демонстрируя, что слова дошли до адресата.
Поравнявшись с альбиносом, Оливер увидел, как тот достает из внутреннего кармана пиджака полицейское удостоверение. На пластиковой карте, приложенной к традиционному значку, значилось «Детектив — инспектор Дэрил Ио».
— Тебе есть, кем представиться? — поднял Дэрил взгляд на подошедшего.
Порывшись по многочисленным карманам, Оливер выудил на свет два удостоверения — одно сотрудника «Интерпола», другое консультанта британской полиции. Будто бы взвесив документы в руках, он вновь спрятал первое, а карточку консультанта закрепил на куртке.
— Консультант Оливер Дрейк, — усмехнувшись, прочел Дэрил. Знать, откуда у его собеседника эти документы, он не хотел. — Как скажешь.
Они двинулись по пустынному складскому переулку. Все тот же гипотетический сторонний наблюдатель наверняка оценил бы цветовой контраст между этими двумя. Единственное, что слегка выбивалось из гармоничной картины — их габариты. Альбинос был несколько выше среднего роста, довольно неплохо сложен. Дэрил не был чересчур раскачен, будучи скорее жилистым и поджарым, но, в общем — то, он наверняка выделялся на фоне среднестатистических людей. Но на фоне Оливера терялся даже он.
Этот мрачный тип же был несколько выше двухметровой отметки и, казалось, с таким же размахом плеч, что если и было бы художественным преувеличением, то небольшим. Впрочем, несмотря на габариты, выглядел Оливер вполне пропорционально, что могло свидетельствовать о том, что подобное телосложение было врожденным, а не приобретенным, в результате работы имплантов или генетической операции (такие операции были весьма популярны лет тридцать назад, но позже из — за череды несчастных случаев их запретили, как и работу по изменению генома человека, путем прямого воздействия). Скорость и ловкость движений, необычные для человека таких размеров, говорили о том, что в девяноста пяти килограммах живого веса Оливера вряд ли есть что — то лишнее, да и вообще, что это не тот человек, которого хочется встретить ночью в пустынном районе, подобном этому.
— Кстати, а что за страна Югославия? — между прочим, поинтересовался Дэрил
— Да была одна, — пожал плечами Оливер, — Лет шестьдесят назад вроде бы еще существовала. А может уже и нет.
— А… — протянул альбинос, — Тогда понятно, почему я не вспомнил. С новой историей у меня плохо.
— Это уже относится к новейшему периоду.
— С ним тоже. Кстати, ты не думаешь, что со стороны историков того времени, было весьма самонадеянно называть свой период новейшим? Они совершенно не заботились о потомках, а нам пришлось выкручиваться…