Фейсбук с привкусом Лубянки
Шрифт:
Фейсбук планомерно и настойчиво предлагает всем своим пользователям заменить настоящую историю человеческой жизни, семьи, поколения цифровым описательством. Важность иметь фотографию заменена на важность ее размещения в сети, ценность фотоснимка для нас самих заменена на количество полученных лайков.
Уже не мы сами определяем значимость для нас того или иного кадра — наши френды ставят лайки. Мы отдаем на откуп зрителям одно из самых важных своих качеств — память о родных, память о своей жизни. И система за нас решает, быть ей или не быть вовсе — нашей памяти.
Мимишки и няшки
«Мимими» — встречаю очередную запись в Фейсбуке и уже точно знаю, что сейчас будет фотография котика. «Ой, какая няшечка!» — первый комментарий. Я вздрагиваю,
Только на первый взгляд кажется, что за этим невинным развлечением, этим пристрастием к размещению в сети всяких кошечек, милых собачьих мордочек, умилительных голопузиков нет ничего страшного. Есть, мои друзья, есть…
Первые изображения женщин с ручными животными на руках появились еще в средние века. Исполненные внутренней неги и страсти дамы позировали перед средневековыми художниками с ручными горностаями, соболями на руках. «Дама с горностаем» — разве же не знакома вам эта репродукция еще со школьного учебника?
Весьма интересна причина, по которой эти дамы вынуждены были держать у себя ручных животных. Да-да, именно вынуждены. Вот почему они не держали на руках кошечек или собачек? Ответ прост — эти животные имели, скажем так, не царское происхождение. А те самые ручные горностаи и соболя имели мех, который в те времена исполнял даже роль международной валюты. Еще интересный факт: эти животные, которых дамы держали на руках, были собственностью художника. Да, вот приходил такой мастер во дворец, усаживал молодую страстную принцессу в кресло и давал в руки соболя. Причина станет понятна тогда, когда мы вспомним, что в средневековье весь блеск украшений и богатство одежды скрывали под собой откровенно грязные тела. Средние века — эта позор Европы в плане личной гигиены. Европа не придавала значения чистоте своего тела до той поры, пока чума не выкосила три четверти живущих. После этого церковь поняла, что совершала страшное, не давая своими дурацкими законами заботиться людям о чистоте тела.
Естественно, что там, где не моются, водятся в избытке насекомые. И в первую очередь — блохи. Очень кусачие твари, кровопийцы. Усидеть, позируя перед художником, даже несколько минут было невозможно — блохи кусались остервенело, дамы чесались. И поэтому брали на руки соболя. Поскольку это животное имело температуру тела выше, чем у человека, блохи с чопорной, но грязной дамы быстренько перебирались на соболя. И бедное животное страдало ради искусства.
Некоторые исследователи утверждают, что мода в 30—60-е годы минувшего столетия на фотоизображения дам с котиками появилась именно оттуда — она снизошла в двадцатый век с полотен средневековых мастеров. Дамы любили фотографироваться именно так — сидя вполроста. Но чем занять руки? Куда их положить, что в них держать? Были букеты цветов, живых и неживых. Потом появились котики. Вот тогда и появились эти первые мимими. Фотографии молодых беспорочных барышень с красивыми котиками на руках вызывали умиление. Ах, как прелестно!
Настоящий бум на котиков в бывшем Советском Союзе пришелся именно на 50—60-е годы минувшего века. Нам стоит чуть дольше остановиться на нем, потому что мы обязательно найдем здесь связь с сегодняшним нашествием котиков в Фейсбуке.
Котики в то время стали появляться везде: в журналах для дам, на многочисленных открытках, в фотовиньетках. Эти котики стали символом чего-то необыкновенно нежного, умилительного, чистого и совершенного. Вслед за котиками быстро росло кошачье окружение: умилительные статуэтки беленьких пастушек в кудряшках с барашками, собачки и милые слоники, плюшевые мягкие мишки и нежные цветочки… В общем и целом, создавался мир всеобщего умиления, этакого искусственного искусства, который взывал не к душе, но к эмоциям. Квартиры советских людей наполнялись этим дешевым умилением, что должно было означать тягу их хозяев к прекрасному.
А коммунистическая пропаганда в это время готовила будто бы крестовый поход против этого индивидуального благополучия, быстренько найдя ему соответствующее духу эпохи название — мещанство. (Заметим в скобках, мещане — это некий средний класс между рабочими и дворянами в царской России.) Так вот, в Советском Союзе это названное мещанство начало активно высмеиваться на всех уровнях: в кино, в фельетонах газет, в театральных постановках, в литературе. Но успеха почему-то не было — то, что коммунистическая власть называла мещанством, росло и ширилось в городах и даже стало обозначать уровень образованности и культуры, являлось мерилом эстетического развития личности. Анализируя ту самую борьбу, можно прийти к совершенно неожиданному выводу: это была не столько борьба, сколько… пропаганда так называемого мещанства. С одной стороны, газетный фельетон «клеймил позором и другими нехорошими словами» всякого рода мещан, а с другой, рассказывал о новой продукции фабрики народных ремесел: появилась коллекция из двенадцати слоников, есть корзиночки с котиками, фарфоровые балерины… И вот что отметим: в ту пору никакого частного предпринимательства не было. То есть прекратить выпуск всяких пастушек с барашками, кошечек в корзинках, слоников и прочих атрибутов мещанства можно было одним-единственным распоряжением. Тем более эти безделушки не давали такой уж большой прибыли на фоне всего остального ширпотреба. Далее, приказать фотографам в фотоателье не использовать на портретных изображениях дам всякого рода котиков в виньетках тоже было делом одного телефонного звонка. И назавтра бы изготовили виньетки с заводскими трубами, теплоходами, мавзолеем.
Но коммунисты почему-то распоряжений не отдавали, звонков не делали. Хотя, как мы понимаем сейчас, создавали видимость борьбы с «этим позорным явлением». И это значит, что коммунистической власти было выгодно это явление.
Чтобы понять почему, посмотрим на животный мир. Вот ведь какая интересная особенность: детеныши всех млекопитающих вызывают у нас чувство умиления. Они красивы, нежны, трогательны в своей беспомощности. А давайте взглянем на мир не млекопитающих, а, скажем, птиц. Вы держали в руках птенца голубя? Или ласточки? А видели по телевизору птенцов орла? Вот скажите, какое неожиданное явление: детеныши птиц вызывают чувство брезгливости. А вырастают — такие красавцы! У млекопитающих почти наоборот.
Это все шутки эволюции. Молоко козы, волчицы и женщины имеет одинаковый химический состав. Разница лишь в количественном содержании тех или иных элементов, что придает молоку самки отдельного вида свое качество. Но именно состав играет важнейшую роль, и именно этот факт позволяет вскормить щенка молоком коровы, поросенка — молоком женщины (кстати, замечу, на островах Новой Гвинеи свиньи ценятся так высоко, что поросят очень часто вскармливают молоком женщины). Волчица вскормит котенка, молоком львицы насытится человеческий детеныш.
А вот орел не вскормит птенца голубя, а голубь — птенца ласточки. Рацион у них разный.
Эволюция, учтя тот факт, что молоко — продукт универсальный, сделала все, чтобы детеныш был принят, в случае гибели матери, кем-то другим. Именно поэтому в его внешности скрываются те самые черты, которые вызывают не только у нас — у всех млекопитающих чувство умиления. А оно, в свою очередь, диктует нам поведение матери: оберечь, накормить, согреть. Вот здоровенный кобель, английский дог, вдруг вылизывает подковылявшего к нему котенка. А помните известный хрестоматийный рассказ «Лев и собачка»? Как могучий царь зверей не растерзал малого щенка, а принял его, обогрел и поделился ужином, да еще и подружился с ним надолго? Ничего удивительного в этом нет, если взглянуть в это время на млекопитающего с точки зрения химии. При виде маленького существа, детеныша в любом животном в той или иной степени (но и у самцов тоже!) вырабатывается специальный гормон — окситоцин. Он-то и диктует наше поведение. (Вообще, действие этого гормона этим не заканчивается, а главная его роль — содействовать кормлению ребенка грудью. Ну и в сексе он «работает».)