Фейсконтроль на главную роль

Донцова Дарья

– Очень просто, – пояснила Арина. – Я не стала ничего выдумывать, воспользуюсь услугами спецперевозки, мне помог Володя. Ты же его помнишь? Мой близкий приятель, Владимир Королев, он врач реаниматолог, отличный специалист. Когда маме стало плохо, я сразу позвонила ему. Это Володя посоветовал привезти ее в больницу, где заведует отделением. Клиника замечательная, хотя не частная, а обычная, тут всех принимают, даже бомжей с улицы. Но врачи здесь прекрасные. Володя очень мне помог, сохранил маме жизнь. Ее подготовят к отъезду. Я не разбираюсь

в медицине, но, кажется, ее накачают лекарствами, которые гарантируют спокойный перелет. Володя говорит, что мама вполне стабильна, а в Нью-Йорке уже ждет заказанная машина.

– Рейс прямой? – поинтересовалась я.

– Да, конечно, – заверила Арина, – я тебе звякну из Америки.

– А как Эрик? Он летит с вами?

Арина вздохнула.

– Нет.

– Остается в Москве?

Дочь Лаврентьевой смущенно покашляла.

– Ох, Дашенька, мне так неприятно об этом говорить!

– Что случилось?

– Отец оказался крайне непорядочным человеком, – зашмыгала носом Арина. – Он мне позвонил… Угадай откуда?

– Из Киряевки?

– Нет. Папахен сейчас в другом городе, – зло сказала Арина. – На Украину умотал, вместе со своей любовницей Аллой Петляковой, маникюршей из салона!

– Да ты что? – ахнула я.

– Ага, – вздохнула Арина. – Это, оказывается, она изображала призрак Скавронской.

– С ума сойти! Зачем?

– Отец хотел избавиться от мамы, вот и придумал спектакль, – заплакала Арина. – Уж извини, я так измучена и издергана, что просто не способна рассказывать подробно. Мне еще надо успеть сделать много всего до отъезда, ведь я уезжаю не на один день. Ты только запомни: Эрик мерзавец, решил довести маму до смерти, чтобы потом сочетаться браком с Аллой. Ясно?

– Более чем, – вздохнула я. – Подонок!

– Ужасно! – зарыдала Арина.

– Успокойся, – попросила я. – Можно пойти в милицию и все рассказать.

Лаврентьева перестала плакать.

– Никто ни в чем разбираться не станет. И я не желаю позорить родителей, это внутрисемейное дело. Мама поправится, мы вернемся, и наша жизнь наладится. Справимся без Эрика, он выбрал одну судьбу с Петляковой. Ну и пусть! Сначала я хотела мстить за мамочку, затеять разбирательство, но потом поняла: сейчас главное – ее жизнь, остальное не важно. И потом, он мне все же отец. Плохой, невнимательный, незаботливый, но отец!

– Ясно, – пробормотала я. – Вот только у меня к тебе столько вопросов…

– Вернусь – отвечу на все! – воскликнула Арина. – Спасибо за то, что помогла спасти маму. Поверь, я буду молиться за тебя всю жизнь!

– Ерунда, – тихо ответила я, – будь у тебя возможность, ты бы тоже помогла мне в подобной ситуации.

– Надеюсь, мне представится случай доказать мою любовь к тебе, – снова заплакала Арина.

– Значит, отлет в понедельник?

– Нет-нет, во вторник. Ты хочешь проводить нас?

– Конечно.

– Встретимся в вип-зале, – сказала Арина, – вторник, семь

вечера.

– Значит, пока не прощаемся.

– Мы и во вторник скажем друг другу всего лишь «до свидания», – ответила Арина.

В воскресенье над Москвой сияло яркое солнце. Когда я подъехала к международному аэропорту, все кругом выглядело празднично, и от этого на душе стало совсем плохо.

В вип-зале, как правило, не бывает много народа, и я сразу увидела Арину, сидевшую на одном из черных диванов, обитых искусственной кожей. Дочь Лаврентьевых выглядела вполне обычно, ее глаза были устремлены на экран большого телевизора. Я тихо подошла сзади и спросила:

– Любишь сериалы про безумные семьи?

Арина подскочила на месте.

– Кто здесь?

– Всего лишь я.

– Ты? – уставилась на меня она. – Зачем пришла?

– Провожала приятеля, – соврала я, – решила кофе перед дорогой назад выпить, и вдруг увидела тебя. Тоже кого-то отправляешь за рубеж?

Глаза Арины забегали из стороны в сторону.

– Э… э…

– Гражданка Лаврентьева Арина Эриковна, вылетающая рейсом Москва – Вашингтон, вас просят пройти в зону паспортного контроля, – послышался равнодушный голос из рупора.

– Ты улетаешь? – Я изобразила изумление.

– Ну… да.

– Сегодня?

– Ага.

– Не во вторник?

– Э… э… э:

– И не в Нью-Йорк, а в Вашингтон? – не успокаивалась я.

Арина схватила сумку и ринулась вперед, но я не отставала:

– Ничего не понимаю!

– Господи: – притормозила Арина. – До вторника еще дожить надо. Маме плохо, нам дорога каждая секунда. А тут люди отказались от билетов в Америку, я и решила воспользоваться представившейся возможностью. От Вашингтона до Нью-Йорка рукой подать. И больница, кстати, в пригороде.

– Почему же ты мне не сказала?

– Да просто времени не нашлось, я собиралась в спешке. Все! Опаздываю!

Арина переступила через белую черту и оказалась перед столом, за которым сидел парень в форме пограничника.

– Здесь бумаги на Нину Евгеньевну Лаврентьеву, – сказал он через пару минут.

– Да, – закивала Арина, – это моя мать. Она уже в самолете, там все оформлено. Тяжелобольная, в коме, летит в госпиталь.

– Арина Эриковна Лаврентьевна? – спросил офицер.

– Она самая, – улыбнулась дочь Нины.

– Минуту, пожалуйста: – вежливо попросил пограничник и сделал легкое движение рукой.

Около стола словно из воздуха материализовалось несколько мужчин.

– Арина Эриковна Лаврентьева? – спросил один из них.

– Да, – растерялась та.

– Сопровождающая Нины Евгеньевны Лаврентьевой?

– Да.

– Пройдемте с нами.

– Куда? – занервничала Арина.

– В служебное помещение.

– Я опаздываю на рейс!

– Думаю, самолет улетит без вас, – спокойно заметил второй, до сих пор молчавший мужчина.