Фейтфул-Плейс
Шрифт:
Наконец санитары задвинули носилки в задние двери фургона.
– Я на пару минут, – сказал Снайпер, проводив их взглядом. – Подожди меня.
Мы прошли несколько кварталов до паба “Черная птаха” – достаточно далеко, публика сплошь мужики, так что туда новости еще не дошли. В этом кабаке меня когда-то впервые обслужили – мне было пятнадцать, и я отработал свой первый день, таская кирпичи на стройке. По мнению бармена Джо, раз ты делаешь мужскую работу, то и на добрую пинту право заслужил. Сейчас за стойкой стоял какой-то тип с накладкой на лысине, а муть сигаретного
Род занятий написан у Снайпера на лбу, поэтому я посадил его за неприметный угловой столик, а сам отправился к стойке. Когда я вернулся с кружками, Снайпер уже достал записную книжку и строчил что-то крутой дизайнерской ручкой – очевидно, ребята из Убийств не опускались до дешевых шариковых.
– Так, – сказал он, одной рукой захлопывая блокнот, а другой принимая кружку. – Вот, значит, какова твоя малая родина. Кто бы мог подумать?
Я слегка предостерегающе ухмыльнулся:
– А ты думал, я в особняке в Фоксроке вырос? [16]
16
Один из самых дорогих пригородов Дублина.
Снайпер рассмеялся:
– Скорее наоборот. Ты же всегда давал понять, что ты, хм, соль земли, так сказать. Но ты так жилился на подробности, что я думал, ты родом из какой-нибудь паршивой многоэтажки. Я и не представлял ничего настолько… как бы это сказать… колоритного.
– Иначе не скажешь.
– По словам Мэтью и Терезы Дейли, тебя не видели в районе с тех пор, как вы с Роуз упорхнули.
Я пожал плечами:
– Наскучил местный колорит.
Снайпер нарисовал на пивной пене улыбающуюся рожицу.
– Ну так что, приятно вернуться домой? Хоть ты и не так себе это представлял?
– Если у случившегося и есть положительная сторона, в чем я сильно сомневаюсь, то не в этом.
Он страдальчески глянул на меня, будто я пукнул в церкви.
– Тебе нужно научиться, – объяснил он, – видеть во всем позитив.
Я уставился на него.
– Серьезно. Возьми негатив и переверни в позитив. – Он поднял подставку под кружку и перевернул ее, иллюстрируя концепцию переворачивания.
В обычных обстоятельствах я бы живо довел до его сведения, что думаю по поводу его идиотских советов, но мне было от него кое-что нужно, так что я держал себя в узде.
– Просвети меня, – попросил я.
Снайпер разделался с улыбающейся рожицей одним большим глотком и погрозил мне пальцем.
– Восприятие, – сказал он, переведя дыхание, – это все. Если веришь, что ситуация может сыграть тебе на руку, так и будет. Улавливаешь?
– Не совсем, – сказал я.
От избытка адреналина Снайпер становится глубокомысленным, как некоторых от джина пробивает на слезу. Я пожалел, что упустил случай хлопнуть рюмашку.
– Это вопрос веры. Весь успех нашей страны строится на вере. По-твоему, недвижимость в Дублине и вправду стоит косарь за квадратный фут? Ни хрена! Но за столько она продается, потому что люди в это верят. Мы с тобой, Фрэнк, были на голову выше других. В восьмидесятые вся страна сидела в жопе, тьма стояла беспросветная, но мы верили в себя – мы с тобой. Вот почему мы сейчас там, где мы есть.
– Я оказался там, где есть, – сказал я, – потому что хорошо делаю свою работу. И от всего сердца надеюсь, что ты тоже, дружище. Потому что мне очень хочется, чтобы это дело было раскрыто.
Снайпер пробуравил меня взглядом, от которого было недалеко до рукопашной.
– Я охренительно хорошо делаю свою работу, – сказал он. – Просто зашибись как хорошо. Ты знаешь средний процент раскрываемости в отделе убийств? Семьдесят два. А мой личный процент знаешь?
Он дал мне время отрицательно покачать головой.
– Восемьдесят шесть процентов, сынок. Восемьдесят – читай и рыдай – шесть. Тебе повезло, что я сегодня здесь.
Я одарил его полной невольного восхищения улыбкой и кивнул, уступая ему победу:
– Да, пожалуй, так и есть.
– Вот именно, ядрена мать. – Выиграв поединок, Снайпер расслабленно откинулся на спинку диванчика, поморщился и с раздражением оглянулся на торчащую пружину.
– Возможно, – сказал я, подняв кружку и задумчиво рассматривая ее на свет, – возможно, нам обоим сегодня повезло.
– Это как? – с подозрением спросил Снайпер. Он знал меня достаточно, чтобы подозревать подвох в каждом моем слове.
– Сам подумай, – сказал я. – Когда берешься за расследование, чего хочется больше всего?
– Чистосердечного признания, подкрепленного показаниями свидетелей и заключением криминалистов.
– Нет-нет-нет. Соберись, Снайпер. Ты мыслишь узко. Мне нужно, чтобы ты мыслил шире. Одним словом – что полезнее всего тебе как детективу? Что ты обожаешь больше всего на белом свете?
– Тупость. Дай мне пять минут с тупицей…
– Информацию. В любом виде, в любом качестве, в любом количестве – всякая сойдет. Информация – это оружие, Снайпер. Информация – топливо. Без тупости мы еще можем как-то извернуться, без информации нам никуда.
Снайпер пораскинул мозгами.
– Ну? – с опаской спросил он.
Я развел руками и ухмыльнулся:
– Ответ на твои молитвы, парень.
– Кайли в стрингах?
– На твои профессиональные молитвы. Любая информация, какую захочешь, какую сам никогда не добудешь, поскольку никто из местных ни в жизнь с тобой говорить не станет, и все задарма благодаря твоему самому любимому дрессированному наблюдателю – мне.
– Фрэнк, сделай одолжение и опустись на секундочку до моего уровня, – сказал Снайпер. – Давай конкретно. Чего ты хочешь?
Я покачал головой:
– Дело не во мне. Ситуация беспроигрышная. Перевернуть ее в позитив нам проще всего будет вместе.
– Хочешь участвовать в расследовании.
– Забудь, чего хочу я. Подумай о том, что хорошо для нас обоих, не говоря уже о деле. Мы оба хотим раскрыть дело, так? Разве не это самое главное?
С минуту Снайпер изображал раздумья, после чего медленно и удрученно покачал головой: