Фиалки для ведьмы

Синявская Лана

– Меня зовут Дороти Спарк, – представилась Дама. – Мне кажется, мы с вами уже встречались, хотя вы, определенно, не из местных. Верно? Ах да, вы были вместе с той прелестной русской женщиной с восточной внешностью в ресторане! Вы ее подруга?

– Да, – ответила Анна одним словом на все вопросы разом.

– И тоже, наверное, из России? – улыбнулась Дороти.

– Да, – снова кивнула Анна, которой совсем не хотелось сейчас разговаривать, зато здорово хотелось побыстрее убраться отсюда подальше.

– Вообще-то,

я немного слукавила, – смущенно улыбаясь, призналась Дороти, – я знала, кто вы такая, еще до того, как окликнула вас. Сама не понимаю, почему не призналась в этом сразу. Вы меня извините?

– Ничего страшного, – выдавила Аня ответную улыбку. – Извините, мне надо спешить.

– О, вы уже все осмотрели? – протянула женщина. Похоже, она не собиралась отпускать Аню вот так вот запросто. По крайней мере, направилась вслед за нею к выходу, попутно пытаясь привлечь ее внимание то к одному, то к другому персонажу выставки восковых уродцев.

Анна рассеянно кивала, из вежливости скользя глазами по экспонатам, казавшимся ей теперь отвратительными мумиями, будто выходцами с того света. У ее спутницы определенно было на этот счет собственное мнение, причем прямо противоположное. Когда она комментировала ту или иную композицию, в ее голосе сквозило восхищение.

– А вот это – Сара Ингерсол, – в очередной раз попыталась привлечь внимание Анны Дороти Спарк. Когда до девушки дошел смысл ее слов, она споткнулась на ровном месте.

– Сара Ингерсол? – переспросила она дрогнувшим голосом.

– Вы уже слышали о ней? – заинтересованно спросила Дороти. Анна растерянно взглянула на нее, промолчав чуть больше, чем следовало.

«Еще бы не слышала! – едва не вырвалось у нее. – Эта леди назначила свидание некоему профессору, после чего тот скоропостижно скончался, а впоследствии вообще потерял голову в буквальном смысле слова». Но вслух она ответила нарочито небрежно:

– Не уверена. Подруга рассказывала мне много легенд об этих местах, возможно, упоминала и об этой Саре. А кто она такая?

Анна подошла ближе к веревочному ограждению, где прошлое затаило дыхание в образе лукавой рыжеволосой красавицы, сидящей перед зеркалом, в котором отражалось ее лицо с капризно изогнутыми губами. Девушка была очень молода и, безусловно, очень красива. Ее не портило даже более чем скромное платье из грубого сукна, единственным украшением которого был белоснежный воротничок с вышитыми гладью цветочками. В глазах девушки плясали веселые чертики, они казались живыми, слишком живыми для обыкновенной восковой куклы.

– О Саре почти ничего не известно, но ходили слухи, что она была ученицей колдуньи по имени Марион. Хорошей ученицей, – подчеркнула Дороти. Ане показалось, что при этом женщина взглянула на нее чуть более пристально, чем раньше.

– Ее тоже казнили? – спросила Анна, чтобы отвлечь Дороти.

– Как раз нет. Она сама покончила с собой, когда узнала

о том, что ей вынесли приговор. Когда за ней пришли утром, она уже была мертва. Но все же…

– Что?

– Поговаривали, что Сара вовсе не умерла той ночью. Она приняла «смертельный фильтр».

– Что это такое? – спросила Анна, поневоле проявляя все больший интерес.

– Ну, как вам сказать. Легенда гласит, что это колдовское зелье, которое умели варить Салемские ведьмы. Выпивший его, впадал в каталептическое состояние, которое ничем не отличалось от настоящей смерти. Даже прижигание пяток каленым железом, принятое в те времена, не давало никакого результата. Разница же заключалась в том, что, после того как жертву хоронили, ее помощник выкапывал тело через три дня, приводил в чувство – и «покойник» оживал. После этого, само собой, ему следовало сменить имя, по возможности – внешность и убраться подальше от тех мест, где его похоронили. Говорят, Сара проделала именно этот трюк, избежав пыток и позорной казни. Но, сами понимаете, это всего лишь легенда. Как было на самом деле, теперь не узнает никто.

– Вы очень хорошо разбираетесь в… легендах, – невольно вырвалось у Анны.

– Вы мне льстите, – засмеялась Дороти. – Просто я выросла в этих местах. А истории про ведьм и колдунов я слушала с самого детства, их рассказывают вместо сказок Перро и Андерсена в каждом доме нашего городка. Люди берегут свое прошлое, если им нечем похвастаться в настоящем.

Анна кивнула, соглашаясь.

– У девушки странные глаза, – заметила она, вновь обращая взгляд на восковую фигурку перед зеркалом.

– О, да. Еще одна салемская достопримечательность – разные глаза! Интересно, что с такими глазами рождались только девочки.

– То есть, это не редкость?

– В этих местах – нет. И до сих пор у многих девиц один глаз – голубой, а другой – карий. Какое-то отклонение на генетическом уровне, возможно, связанное с давней традицией заключения браков между близкими родственниками. Но во времена охоты на ведьм этот признак означал приговор, особенно если у девочки были разные, неправильно расположенные глаза.

– Разве разноцветные глаза вообще могут быть правильными? – удивилась Аня.

– В некотором роде, – кивнула женщина. – Если голубой глаз – слева, то это более-менее нормально, таких девочек – большинство. Но если наоборот, то это считалось признаком того, что девочка обладает невероятной силой и врожденной способностью к магии.

Аня посмотрела на фигуру Сары Ингерсол, ее лицо. Хитрый голубой глаз у нее был справа…

– На самом деле все это не более чем предрассудки, можете мне поверить, – поспешила успокоить Аню Дороти, перехватив любопытный взгляд девушки. Вы встретите в этом городке множество женщин с разноцветными глазами. Уверяю вас, они все совершенно обыкновенные и никакие не колдуньи.