FIDES
Шрифт:
– Что будет с н и м? – отчаянно спросила Нина, имея в виду Северуса.
– А чего бы ты хотела?
– Чтобы он был счастлив… как можно дольше. И умер от старости. Глубокой и беззаботной старости.
– Значит, так и будет.
– Что мне для этого сделать?
Старец вышел за дверь, направляясь к дереву. Нина, за ней Энди, выбежали следом, когда он уже касался коры векового бука, произнося заклинание – едва понятный набор слов на латыни и гэлике. Ствол был испещрён порезами, начертанными руническим надписями, символами, шрамами от неоднократно втыкавшегося металла.
– Две капли крови. Больше ничего, – друид указал кистью на ствол, куда предстояло воткнуть нож, и на подножие дерева, где у основания корней поблёскивал ярко-белый кварцевый песок. Такой, наверное, насыпают в часы…
Нина с усилием вытащила нож из ствола, лезвие оказалось тупым и зазубренным, и, повинуясь направляющим взглядам Берни, без раздумий порезала левую ладонь. Девушка поморщилась от боли, но багровые капли сразу окропили мелкие белые песчинки под её ногами, и это вызвало странную, немного безумную улыбку на задумчивом отстранённом лице Нины.
– Теперь вторая капля. Верни нож дереву, – Берни внимательно смотрел на девушку, которая сосредоточенно замарала лезвие кровью. – Проклятая Шляпа… – вдруг вымолвил друид и опустил взгляд, ударив кулаком в дерево.
– Что, простите? – удивилась Нина.
– Шляпа в школе. Она ошибается из раза в раз, отправляя на Слизерин лучших, готовых отдать жизнь за идею и за любовь, но только потому, что они слишком сильны для других факультетов, потому, что ум их может строить слишком сложные комбинации в играх со злом. Ничего хорошего из этого не получается.
– Что Вы имеете в виду с е й ч а с?
– Ничего. Ты и твой избранник…
– Ну уж, мы можем быть только на Слизерине, – перебила его Нина, – не знаю, как насчёт Вас…
– Я требовал, чтобы Дамблдор создал возможность перевода между факультетами, я взывал к его здравому смыслу, когда он вдруг стал директором. Но он был непреклонен, считая, что магия сама должна определять русло, в котором ей будет применение. Он очень ошибся.
– Берни, это всё очень интересно, – Нина слушала и впрямь с неподдельным интересом, – но… – она чуть пошевелила кистью, с которой продолжали капать горячие капли крови на сияющий чистотой песок.
– К тому и речь. Только наследие Салазара заставляет тебя сейчас прикоснуться к этому разделу магии, не светлому, и не темному, а пограничному, но здесь нельзя ошибаться. Здесь цена одна и единственна.
– Да Мерлин с Вами, Берни, объясните же, причём тут Салазар?
– При том, что усложняя задачу там, где не надо, ты из простого вопроса можешь получить запутанный, скомканный клубок ядовитых змей.
– Допустим. И…?
– Выбор не обязанность, а лишь право. Привилегия идущего по дороге и вступившего на перекрёсток; но сделав поворот, он должен знать, что и обратный путь уже будет не по прямой. Он будет скрыт преодолённой преградой, если вообще откроется взгляду.
Нина раздражалась, потому что не понимала его речей, а разбираться было некогда; руку саднило, кровь на ладони не желала подсыхать и останавливаться.
– Пусть так, пусть виноваты будут Мерлин и Салазар
– Обет Дереву рода. Обет причастия времени, и своему избраннику ты не имеешь права открыть эту тайну. Только сказать, что ты остаёшься. Он не должен знать о связи ваших судеб в данности, которую явишь ты. То есть о том, что ты выбираешь его участь. Добровольно, от отчаянья и любви, но своим выбором.
– А если он узнает сам? Догадается, прочтёт о магии друидов?
– Едва ли. Он может узнать, только если ты посвятишь его. Ты обязана хранить молчание, иначе никогда больше его не увидишь и не услышишь даже эха отголосков его Судьбы.
– Как-нибудь обет может быть расторгнут, прекращён сам по себе? – осторожно спросила Нина.
– Ты спрашиваешь со своей стороны или со стороны своего избранника? – уточнил друид.
– Какая к чёрту разница?
– Если ты беспокоишься о нём, то данность его судьбы изменится ровно настолько, насколько ты приложишь к этому волю. Сам по себе обет расторгается в случае, если твой избранник выберет другую, то есть изменит тебе до десятой луны. Тогда свершится должное: луна заберёт тебя с собой, – друид говорил рокочущим шёпотом, не сводя прищуренных глаз с девушки.
Волшебница вздрогнула, представляя идиллическую картинку счастливой семейной жизни, которая внезапно обрывается через 5 лет. А впрочем, могла ли она открыться Северусу и без обета, чтобы над ними нависла тяжесть суровой расплаты за… возможность расправить крылья, мечтать и исполнять мечты? То, что вздрогнула от слов друида и её подруга, для девушки осталось незамеченным. Глаза Энди макФорест отражали водоворот мыслей, но наблюдать за ней было некому.
Девушка занесла руку с ножом, размахиваясь для удара.
– Ты сумасшедшая, Нина! – вскрикнула молчавшая до сих пор Энди и замерла, не в силах помешать.
Но Берни поймал руку волшебницы в нескольких дюймах от ствола.
– Ты понимаешь, что ты делаешь?
– Да. За всё надо платить. Я меняю данность, я плачу по счетам, – почти равнодушно сказала Нина, глядя на старика широко открытыми глазами без тени страха.
Очевидно, в его глазах в этот миг промелькнуло всё отношение к подобным жертвам, а так же и то, что Нина не зря была зачислена в Слизерин. Ведь слизеринцы всему знают цену, другой вопрос, что истинный слизеринец редко поставит на кон собственную жизнь. Точнее – никогда. Нина отвела взгляд и добавила: «выбора у меня нет».
– А если он тебя не любит? – спокойно уточнил старец.
– Какая разница? – девушка вовсе не хотела в это верить, ведь Северус… был с ней искренним, настоящим, она чувствовала, знала, но голос её обесцветился и потерял силу. – Я его люблю. Я люблю его мир, магический мир.
Друид отпустил её запястье.
– У тебя будет дочь.
Рука девушки безвольно опустилась. Конечно, ей следовало предположить, что за 5 лет у них со Снейпом появятся дети. Вполне естественное явление.
– К-когда? – дрогнувшим голосом спросила она.