Фиеста в Кала Фуэрте
Шрифт:
— Ну как, удачно прошел день?
Джордж, согретый неожиданным домашним уютом, совсем забыл, как прошел день.
— Что?.. Ах да... Все в порядке.
— Телеграмму отправили?
— Да. Телеграмму отправил.
Джордж вдруг заметил на носу у Селины веснушки; при свете кухонной лампы в ее красивых гладких волосах выделялись совсем светлые пряди.
— Ну и когда, они сказали, может прийти перевод?
— Как мы и думали, дня через три или четыре. — Джордж уперся подбородком в скрещенные руки и спросил: — А ты чем занималась
— О... — Селина почему-то растерялась и, не зная, куда девать руки, как заправская барменша, стала вытирать полотенцем стойку. — Ну... познакомилась с Хуанитой, вымыла голову, посидела на солнышке на террасе...
— У тебя появились веснушки.
— Знаю. Это ужасно, да? А потом я пошла в деревню за покупками, и это длилось целую вечность — каждый хотел со мной поговорить, а я, естественно, не понимала ни слова. Потом вернулась и почистила овощи...
— И разожгла огонь... И нарвала цветов...
— Вы заметили?! Цветы полевые — вряд ли доживут до завтра; я их рвала на обратном пути. — Джордж молчал, и Селина торопливо, точно боясь, что беседа прервется, продолжала: — Вы хоть что-нибудь за целый день съели?
— Нет, я пропустил ланч. Только часа в четыре выпил стакан пива.
— Голодный, наверное?
— Как волк.
— Я как раз принялась за салат. Через десять минут все будет готово.
— Хочешь сказать, что мне следует надеть смокинг и шейный платок?
— Нет, я не такая...
Джордж улыбнулся ей, выпрямился и потянулся.
— Предлагаю заключить сделку, — сказал он. — Я пойду и смою пыль со своих ног, а ты приготовишь мне выпить.
— Что вы желаете?
— Виски с содовой. Со льдом.
— А сколько виски налить?
— На два пальца. — Джордж показал, сколько. — Хотя можно и три или четыре. Договорились?
— Попробую.
— Умница. Валяй.
Джордж нашел чистую рубашку, быстро принял ледяной душ, оделся и подошел к зеркалу, чтобы причесаться. Поглядел на свое отражение, и оно ему намекнуло, что не мешает побриться.
Не сводя глаз с небритой физиономии в зеркале, Джордж честно признался, что гораздо больше ему бы хотелось выпить.
Отражение ответствовало ханжеским тоном:
Если уж она накрыла стол и не поленилась нарвать цветов, тебе обязательно нужно побриться.
Я ее не просил рвать эти дурацкие цветы.
Обед готовить ты тоже не просил, но тем не менее собираешься его слопать.
Заткнись! — сказал Джордж и взял бритву.
Он тщательно выбрился и вылил на себя остаток туалетной воды, которой пользовался так редко, что она почти совсем выдохлась.
О, отлично, — любуясь им, одобрила физиономия в зеркале.
Доволен? — спросил Джордж и получил в ответ сардоническую ухмылку.
Стакан с виски уже стоял на столике возле камина, но Селина еще возилась на кухне, перемешивая салат в большой деревянной миске. Джордж
— Внизу, в гавани, поют. Наверное, сегодня праздник...
— Тебе, небось, надоело слушать?
— Странная мелодия.
— Естественно. Марокканская.
Сквозь шорох и треск в приемнике пробились мелодичные звуки гитары. Джордж усилил звук и взял стакан. Селина сказала:
— Ну как, я все правильно сделала?
Джордж попробовал. Получилось слишком крепко.
— Превосходно, — сказал он.
— Надеюсь, и обед удался. Я хотела купить у Марии свежего хлеба, но у вас дома такие запасы...
— Хуанита — хлебная наркоманка. За завтраком она съедает, наверное, десять кусков хлеба с козьим сыром, запивая vino tinto [13] . Не понимаю, как ей удается подняться из-за стола.
13
Красное вино ( исп.).
Селина вышла из-за стойки и поставила миску с салатом на стол. На ней была рубашка в синюю и зеленую полоску, которая Джорджу никогда раньше не нравилась, и чистенькие темно-синие брюки, аккуратно подпоясанные узким кожаным ремешком, показавшимся Джорджу очень знакомым. Он начисто забыл, из-за чего они с Селиной утром повздорили, но сейчас причина дурацкой ссоры мгновенно всплыла в памяти. Когда Селина повернулась, собираясь пойти в кухню за мясом, он протянул руку и схватил болтающийся конец ремешка.
— Откуда у тебя эти штаны? — спросил он.
Селина дернулась, как щенок на поводке, и замерла.
— Это ваши, — ответила она с напускным равнодушием.
— Мои? — Штаны были, действительно, его: темно-синие саржевые любимые брюки. — Поставив стакан, Джордж повернул Селину к себе лицом. — Но они тебе в самый раз. — Селина подняла и тут же опустила взгляд. — Что ты сделала с моими лучшими брюками?
У Селины округлились глаза.
— Я... Когда вы утром ушли, я абсолютно не знала, чем заняться. Слонялась без дела по дому и вдруг обнаружила брюки, в которых вы были накануне, — довольно грязные. То есть... на одной штанине были пятна... вроде бы от соуса... Ну и я отнесла их вниз и показала Хуаните, а Хуанита их постирала. И они сели.
Это было явное вранье, но у нее все же хватило совести смутиться.
— Это наглая ложь, и не пытайся спорить. Брюки только что побывали в чистке, а у тебя — я это сразу заметил, — вид, точно у нашкодившей кошки. А я-то, дурак, подумал: какая хорошая девочка, приготовила старине Джорджу вкусный обед. Ну что, я прав?
— Мне было нечего надеть, — жалобно пробормотала Селина.
— И ты решила отыграться на моих выходных брюках.
— Ничего подобного!
— Ты просто не понимаешь шуток.