Фиеста в Кала Фуэрте
Шрифт:
— А откуда ты знаешь, как выглядел твой отец?
— Я много лет назад нашла в книжке его фотографию. И... мне кажется, это один и тот же человек.
— Ты хочешь сказать, Джордж Даер... — Родни вовремя спохватился и прикусил язык.
— Джерри Даусон, — торжествующе докончила за него Селина.
Родни показалось, что несуществующий ковер уплывает у него из-под ног.
— Откуда ты узнала, как его зовут? Никогда и виду не подавала...
— Агнесса вчера сказала.
— Это не ее дело...
— Родни, попытайся понять!
— Селина, ты понимаешь, что твоего отца нет в живых?
— Нет, Родни: ведь он пропал. Пропал без вести и только предположительно был убит. Всякое могло случиться...
— Тогда почему после войны не вернулся?
— Он мог заболеть. Мог потерять память. Мог узнать, что моя мать умерла.
— А что делал все это время?
— Не знаю. Последние шесть лет он живет на острове Сан-Антонио. — Селина сообразила, что сейчас Родни спросит, откуда у нее эти сведения, и быстро добавила: — Обо всем этом написано в его книге. — Ей отнюдь не хотелось говорить, что она побывала у мистера Ратленда.
— Фотография отца у тебя с собой?
— Нет, я оставила книгу дома.
— Я не об этой. Настоящая.
— Да, с собой, — ответила Селина после секундного колебания.
— Покажи.
— А ты... мне ее вернешь?..
В голосе Родни послышалось раздражение:
— Девочка, за кого ты меня принимаешь?
Селине стало стыдно: Родни никогда не давал оснований заподозрить себя в чем-то дурном. Она раскрыла сумку, достала драгоценную фотографию и протянула жениху. Он поднес ее к окну — поближе к свету; Селина подошла и встала рядом.
— Ты вряд ли запомнил фотографию на обложке, но я могу поклясться: это тот же самый человек. Все совпадает. Ямочка на подбородке. Глаза... уши...
— Что сказала Агнесса?
— Она не захотела себя выдавать, но, конечно, не сомневается, что это мой отец, я совершенно уверена.
Родни ничего не ответил. Веселое смуглое лицо на фотографии всколыхнуло в его душе разные чувства, и прежде всего страх — боязнь потерять Селину. Родни, как человек болезненно честный, никогда не обманывал себя и не пытался себе внушить, что без памяти любит Селину, но она — почти неощутимо — стала едва ли не самой приятной составляющей его жизни. Стоило Селине с ее шелковистыми светлыми волосами, нежной кожей и ярко-синими глазами оказаться рядом, Родни попадал во власть ее очарования. Конечно, в отличие от своего жениха, Селина не интересовалась высокими материями, но проявляла трогательное желание всему обучиться...
Кроме того, Родни не могла не встревожить совсем другая проблема — деловая. После смерти бабушки Селина осталась богатой наследницей, лакомым кусочком, на который мог позариться какой-нибудь прощелыга. Пока еще Родни и мистер Артурстоун, в полном согласии, распоряжались ее имуществом и акциями, но через шесть месяцев Селина
Покосившись через плечо, Родни перехватил Селинин взгляд. Он в жизни не встречал девушки с такими голубыми белками глаз. Точно на рекламе стирального порошка... От Селины исходил легкий запах свежего лимона — вербена... Откуда-то из прошлого донесся голос миссис Брюс, отпускающей колкие замечания в адрес Джерри Даусона. Лоботряс — точно наяву услышал Родни. И еще много всякого. «Безответственный... Не заслуживающий доверия... Финансово несостоятельный...»
Держа фотографию за уголок, Родни похлопывал ею по ладони левой руки. Наконец, почувствовав необходимость свалить на кого-нибудь вину за то, что он попал в малоприятную ситуацию, брюзгливо проговорил:
— Во всем виновата твоя бабушка. Нельзя было от тебя скрывать правду об отце. Таинственность, запрет упоминать его имя... нелепо и неправильно.
— Почему? — полюбопытствовала Селина.
— Потому, что ты на своем отце помешалась! — резко бросил Родни.
Селина, больно задетая, подняла на жениха глаза и, как обиженный ребенок, надула губы. Родни безжалостно продолжал:
— Да, помешалась: отцы, дети и вообще семейная жизнь... Нашла фотографию и хранила, никому не говоря, — типичный симптом!
— Послушать тебя — можно подумать, я больна заразной болезнью.
— Не говори чепухи! Я просто пытаюсь объяснить, что у тебя развился комплекс, связанный с покойным отцом.
— Не исключено, что он жив, — возразила Селина. — И даже если у меня есть такой комплекс — это не моя вина, ты сам сказал. Да и что тут плохого? Это не косоглазие и не бельмо на глазу. Никому ничего не видно.
— Селина, это совсем не смешно.
— А я и не думаю, что смешно.
Глаза у Селины горели; их взгляд, казалось, прожигал Родни насквозь. Вот они и поссорились. Им еще никогда не случалось ссориться, и начинать сейчас было совсем некстати. Родни поспешно проговорил:
— Прости, дорогая. — И наклонился, чтобы поцеловать Селину в губы, но она отстранилась, и поцелуй пришелся в щеку. — Неужели ты не понимаешь, что я забочусь прежде всего о тебе? Не хочу, чтобы тебя завлек в свои сети неизвестный человек и ты бросилась разыскивать его на край земли, а потом обнаружила, что все это — дурацкая ошибка.
— Хорошо, но давай предположим, — сказала Селина, — только предположим, что он действительно мой отец. Что мой отец не погиб и живет на острове Сан-Антонио. Пишет книги, путешествует на маленькой яхте и дружит с местными испанцами. Неужели ты не хочешь, чтобы мы познакомились? Чтобы у тебя был настоящий тесть?
Вот уж этого Родни хотелось меньше всего. Он мягко сказал:
— Нельзя думать только о себе. Подумай и о нем — о Джордже Даере — независимо от того, отец он тебе или нет.