Фигня (сборник)
Шрифт:
Заблудский в новых сатиновых трусиках, усеянных незабудками, шествовал за красавицей, стараясь не смотреть на ее ягодицы. Красавица, играя всеми выпуклостями, несла табличку с надписью «Russia».
– По-моему, ничего смотрится… – шепнула Ольга.
– Да, бабец в порядке, – кивнул Вадим.
– При чем здесь бабец! Лешка хорошо смотрится. Свежо.
– С нашей кормежки – вполне прилично, – согласился Иван.
Атлеты под звуки музыки ходили вокруг ринга, делая эффектные движения руками и ногами, вздувая отдельные группы мышц, которые нарастали, как волны,
Во всяком случае, публика не свистела. Русские – черт знает, на что они способны. Немного озадачивала подчеркнутая хилость атлета, но именно здесь и угадывалась изощренная тактическая уловка русских. Это особенно настораживало. Во всяком случае, многие гиганты бросали все более озабоченные взгляды на невозмутимого Заблудского. Явно нервничали.
Судьи выбросили оценки за боди по десятибалльной системе. Победил негр из Швеции, он получил 9,7. Росту в нем было сто девяносто шесть, вес сто пятьдесят четыре, обхват бицепса, как объем груди у Алексея, – девяносто четыре.
Заблудскому дали 3,5, что вызвало негодование публики. Правда, было не совсем понятно – против чего протестуют: по поводу завышения или занижения оценки?
С этими баллами Заблудский занял, как это ни странно, не последнее, а предпоследнее место. На последнем оказался представитель Уругвая, дисквалифицированный за показ непристойных частей тела. Он так раздул мускулы, что его трико лопнуло и кое-что вывалилось. Он был очень опечален.
Некоторой компенсацией оказался приз зрительских симпатий, врученный Заблудскому. Это была серебряная ваза и чек на десять тысяч франков.
Ликованию друзей не было предела. Алексей совсем ошалел и хотел было отказаться от дальнейших состязаний, но ему сказали: нельзя. Он должен был заявиться в один из кругов реслинга.
Тут правила были такие. Каждый атлет мог начинать с первого тура, но мог заявить себя на борьбу сразу во втором, третьем и так далее вплоть до финала. Но если проигрыш в первом туре ничем не грозил, кроме моральных огорчений, то поражение во втором влекло штраф в тысячу франков, в третьем – пять тысяч и так далее. Поражение участника, который начинал сразу с финала, влекло штраф в сто тысяч долларов. Но и приз был гигантский: миллион долларов.
Если же атлет честно карабкался к финалу со ступеньки на ступеньку, он мог проигрывать без материальных последствий.
Сразу в третий тур заявили себя швед и представитель Канады. Начать со второго пожелали восемнадцать атлетов. Безумцев, рискнувших выставить себя сразу в финал, не нашлось никого.
Кроме Заблудского.
Когда объявили, что представитель России начинает борьбу в финале, то есть, по существу, ждет, когда все остальные участники выявят между собою сильнейшего, чтобы бороться только с ним за звание чемпиона, в зале началось невероятное. Корреспонденты всех изданий кинулись к Алексею. Пенкина была в первых рядах.
– Вот это по-нашему! – Ольга успела расцеловать Заблудского, но была оттеснена собратьями по профессии, которые совали микрофоны в зубы Алексею и обстреливали его вспышками блицев.
Алексей на все вопросы отвечал двумя фразами, причем обе плохо поддавались переводу.
Первая: – Пропадать, так с музыкой!
Вторая: – Нам, татарам, один хуй!
Из чего некоторые агентства заключили, что Заблудский – представитель Татарстана.
Таким образом, еще до начала состязаний по реслингу была одержана первая крупная моральная победа. Противники были психологически подавлены. Начались уже схватки первого круга, но публика и корреспонденты не обращали на них никакого внимания. Все взоры были устремлены к Заблудскому.
Ольге удалось все же пробиться к нему. Она обняла его за хилые плечи, нежно спросила:
– На что надеешься, Леш?
– Ни на что, – отвечал он спокойно. – Убьют, передай вазу маме, а десять тысяч франков – на перевоз тела домой и похороны.
– А если не убьют? Если только покалечат? Кто штраф будет платить?
– Комитет по культуре! – сказал Алексей, и глаза его мстительно блеснули.
Глава 20
Новое задание
Перес де Гуэйра по своему обыкновению сидел в кабинете, положив ноги на стол и покуривая сигару. На нем было черное сомбреро, в руках пистолет. Мафиози Максим и Федор писали его портрет на одном холсте двумя кистями. Тренировались для Монмартра.
В кабинет робко вошел Бранко Синицын и остановился в дверях.
Мафиози не обратили на него ни малейшего внимания.
Бранко помялся немного, он не привык просить.
– Това… – начал он, но осекся. – Господа, я пришел за вознаграждением. Дело сделано.
– Кто этот человек? – холодно спросил Перес, не выпуская сигары изо рта.
– Бранко Синицын. Тот самый, – ответил Максим.
Они разговаривали так, будто Бранко не было рядом. Старик начал волноваться.
– О каком деле он говорит? – спросил Перес.
– Вероятно, о взрыве.
– То есть о деле, которое он завалил? – продолжал Перес.
У Бранко перехватило дыхание.
– Господа… Как на духу… Мощный взрыв, стекла повылетали. Даю руку на отсечение, там никого не осталось в живых…
– Побереги руку, она тебе еще понадобится, – заметил Перес.
– Господа, я не понимаю. Что-нибудь не так? – заволновался Бранко.
– Вы газеты читали, Синицын? – спросил Максим.
– Нет. Я не понимаю по-французски.
– В газетах написано, что человеческих жертв нет. Взрыв произвел материальный ущерб.
– Как?! – воскликнул Бранко.
– Мало того. Вы нарушили договор. Обещали взорвать сами, но потом зачем-то привлекли для этой цели перуанскую банду.
– Они меня чуть не убили! – воскликнул Бранко.
– Вот-вот, они тебя чуть не убили, они интерполовцев чуть не убили! – взорвался Перес. – А «чуть» не считается! Убивать надо! Убивать!
Синицын сник. Он понял, что денег не дадут.
Максим отложил кисть.
– Что будем делать, мистер Перес?
– Зови уж меня тогда Перес-сан, – улыбнулся Яша.