Фиговый листочек от кутюр
Шрифт:
– Я не виновата, – бесцветным голосом сказала Рада, – поверьте!
– Рада Александровна, – быстро предупредил адвокат, – советую хранить молчание. Все сказанное может быть использовано против вас. Спокойно садитесь в машину, я поеду рядом, не волнуйтесь.
– Я не виновата, – повторила, как под наркозом, женщина.
Ее растерянный, по-детски беспомощный взгляд заметался по нашим лицам.
Фима быстро отступил в глубь коридора и, не произнеся ни слова, исчез, испарился, словно капля воды, упавшая жарким
– Макс, – испуганно продолжила Рада, – Максик, как же так?
Тот абсолютно молча шагнул из холла. Рада, сменив цвет лица с серого на зеленый, прошептала:
– Вы все, все, все…
Не дожидаясь того, чтобы Рада повернула к ним лицо, Карина и Настя бросились к двери. В холле остались только мы: я, Тина, Лиза и Кирюшка. Рада нервно кусала губы.
– Пройдемте, гражданочка, – тактично, но твердо заявил один из ментов.
И тут Кирюшка рванулся вперед:
– Рада, я знаю, что ты не виновата!
– Да, – подхватила Лиза, пытаясь обнять ее, – это жуткое недоразумение.
Тина подошла и обняла мачеху. Крупные слезы потекли по красивому лицу Рады.
– Перестань, – быстро сказала я, – знаешь, следственные органы очень часто делают ошибки, вон по делу Чикатило, кажется, двоих расстреляли, невиновных.
Внезапно Рада натужно рассмеялась:
– Ты, Лампа, как никто, умеешь утешить. Мало будет мне толку, если расстреляют, а потом выяснится, что милиция напутала!
– Радочка, – закричала я, – только не волнуйся! У меня есть приятель, майор, Володя Костин, работает на Петровке, он поможет, он замечательный!
– Да, – в один голос подхватили дети, – Володя умный!
– Нам чего, тут до утра возиться? – вздохнул один из ментов. – Проследуйте, гражданочка, по-хорошему.
Рада пошла к двери.
– Я обязательно тебя выручу, – не успокаивалась я.
Внезапно Рада остановилась и повернулась. В ее глазах читались печаль девяностолетней старухи и полная безнадежность.
– Спасибо, Лампуша, ей-богу, я не забуду никогда твоей доброты. Только не старайся, все зря. Это сделал кто-то из своих, он же подсунул пистолет, скорей всего, мне не выкрутиться, прощай, свидимся лет через двадцать.
Вымолвив последнюю фразу, она шагнула за порог, за ней, шумно топая, удалились менты.
– Про какой пистолет она говорила? – в полной растерянности осведомилась я у Олега Павловича.
Адвокат размеренно ответил:
– В прачечной, в подвале, на самом дне бачка для грязного белья, нашли джинсы Рады, обшлага испачканы кровью, а в ее комнате, в искусно сделанном под подоконником тайнике, обнаружили пистолет.
– Ни фига себе, – прошептал Кирюша.
– Да уж, – покачал головой Олег Павлович, – именно, ни фига себе, полный аут. Если экспертиза подтвердит, что кровь принадлежит Глебу Лукичу, а из револьвера вылетела убившая его пуля, отвертеться будет очень и очень трудно. Надеюсь, хоть отпечатков пальцев не найдут. Хотя…
И, махнув рукой, адвокат удалился.
– Она совсем дура, да? – спросила Лиза. – Измазать джинсы в крови и положить их стирать?
– Наверное, не думала, что милиция станет проводить обыск, – прошептала я.
– Все равно, – злилась Лиза, – ужасно глупо! Я бы сожгла брюки, тут же! Ну почему она этого не сделала?
Я молчала. Действительно, почему?
– Может, все не так было? – оживился Кирюша.
– А как? – фыркнула Лиза.
– Брилась… женщины же тоже иногда бреются, ну, в общем, понимаете, порезалась, закапала джинсы.
– Знаешь, мне никогда не придет в голову бриться одетой, – вздохнула я.
– Брюки рядом лежали, кровь на них случайно попала.
Я вспомнила огромную, почти двадцатиметровую ванную, где совершала омовения Рада, и подавила тяжелый вздох. Нет, это не трехметровое пространство, где моешься, задевая локтем полотенца, халаты и тазик с замоченным для стирки бельишком.
– Дурак, – отчеканила Лиза, – кровь-то не ее, а Глеба Лукича!
– Ну он брился, а она стояла рядом, – не сдавался Кирюшка.
– И что? – хмыкнула Лизавета. – Глеб Лукич наклонился и вытерся ее джинсами? Ну и чушь! Самому не смешно?
Отчаянно споря, они убежали. Я пошла в сад, легла на раскладушку, уставилась на цветастый балдахин и призадумалась. Честно говоря, мне просто жалко стало Раду, уж больно по-хамски отвернулись от нее разом все родственнички, но в свете информации о пистолете и одежде моя уверенность в ее невиновности была поколеблена.
Впрочем, предположим на секундочку, будто Рада ни при чем, что тогда?
Липкая духота разливалась в воздухе, чуть поодаль от балдахина, в косо падающих лучах жаркого солнца, жужжали мухи, под раскладушкой бодро стрекотал сверчок. Думать совершенно не хотелось, но я заставила себя включить мыслительный процесс.
Ладно, поступим как математики. Вот они договорились между собой, что кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая. Приняли данную аксиому, и все. Вот и я приму за аксиому, что Рада не виновна, и что получится?
Я закрыла глаза. Интересная, однако, картина выйдет.
Дом Ларионовых окружен со всех сторон гигантским, абсолютно гладким бетонным забором. Сверху торчат видеокамеры, безостановочно транслирующие изображение на экраны в домике охранника. Мало того, что через забор сумеет перебраться лишь мастер спорта международного класса по альпинизму, так и его моментально схватят. Секьюрити не станет церемониться, у него имеется право на ношение оружия, он, скорей всего, просто пристрелит бандита, справедливо полагая, что всесильный, богатый хозяин отмажет его потом от неприятностей.