Фигурки страсти
Шрифт:
– Она узнала об истинной ценности статуэтки, проникнув в архивы замка, в какие-то дневники, в частную переписку. Верно?
– Совершенно так, – кивнул Диего. – Граф знал об истории со статуэтками довольно мало – только общие сведения: мол, копии старинных культовых изделий были подарены его предку императрицей Цыси. О том, что среди форфоровых фигурок находился подлинник, он и не предполагал до последнего времени, потому что никогда не давал себе труд прочесть дневники деда. Хотел увеличить доход с имения, но он даже не подозревал, что средство, которое позволит получить огромную сумму, находится у него в руках.
– Хм, – предостерегающе произнес Жоэль, и Алёна поняла, что лейтенант Ле Пёпль счел критическое замечание своего сослуживца непатриотичным и нелояльным.
– У нас разное происхождение, – понимающе усмехнулся Диего. – Мой прадед рассорился с весьма знатной семьей из-за страсти к игре, ушел из дому, принял фамилию Малгастадор, стал знаменитым шулером, но кончил жизнь в нищете. Мой дед вырос в ненависти к аристократам – он был в 1937 году коммунистом и сражался против мятежников генерала Франко. Ну а предки Жоэля верно служили своим господам и всегда были на стороне аристократии, начиная с тех времен, когда помогали им бежать в Англию, спасаясь от «матушки Луизы» [50] . А впрочем, сейчас Жоэль прав. Не судите – да не судимы будете. Поэтому мы и не будем кого-то осуждать, а просто станем констатировать факты. Так вот, я констатирую: Бланш Марье оказалась гораздо любопытней и догадливей хозяина шато Талле.
50
Так во времена Французской революции XVIII века называли в народе гильотину.
– Она вроде бы училась на химическом факультете. Во всяком случае, так мне говорил Эсмэ, – вспомнила Алёна.
– Как я погляжу, парень выболтал вам довольно много, – проворчал Жоэль. – Видимо, просто не мог устоять. Подозреваю, бегал за вами не только потому, что его встревожило предупреждение Беарна: мол, в Нуайере объявилась русская туристка, которая чрезмерно любопытна и наблюдательна, – а еще и потому, что хотел за вами приволокнуться. – В голосе лейтенанта прозвучала какая-то особая нотка… Уж не ревности ли?
– Ха! – усмехнулся Диего. – Я бы поменял приоритеты. И на первое место поставил глагол «приволокнуться». Или то выражение, которое ты употребил раньше, – «не мог устоять».
И Малгастадор подмигнул Алёне. Она улыбнулась в ответ, а сама подумала, что тоже с удовольствием поменяла бы приоритеты. Вот Жоэль, как и Эсмэ, тоже не смог и до сих пор не может устоять перед ней. А Диего, похоже, может… Жаль, что не наоборот!
– А по-моему, – сказала писательница, подавив легкий вздох разочарования, – здесь как раз то, о чем вы говорили раньше: мальчишка считал всех дураками. И просто меня недооценил. Чисто мужской шовинизм, с которым я довольно часто в жизни сталкиваюсь. Вот и Эсмэ болтал напропалую просто потому, что не видел во мне опасности. И все же я не поняла, какая связь между химией и подарком императрицы?
– Да такая, что Бланш специализировалась в токсикологии, занималась ядами, – пояснил Диего. – Думаю, еще больше ее интерес подтолкнула история подарка императрицы. Напомню: ее отец, Роже Марье, был начальником охраны шато Талле. Бланш выросла в замке, она знала там все. Ее всегда влекли тайны… Иногда она помогала уборщицам – потому что таким образом получала возможность подобраться к тайнам шато и графов Талле. И вот однажды девушка добралась до дневников Эдуара Талле, где тот подробно описывал злоключения, которые начались с ним после получения подарка от императрицы Цыси. Мы-то еще не знакомы с записками графа, знаем обо всем только по рассказам Эсмэ, то есть Сен-Мишеля Пона. Словом, в статуэтку был заключен яд невероятной силы. Об этой силе можно судить по тому, что за многие столетия он своих свойств не утратил. По преданиям, именно им была отравлена Серебряная Фей. Видите ли, один из ее возлюбленных, большой знаток трав, приревновал Фей к другим мужчинам, которых у нее было множество, изготовил снадобье и убил ее. Многие пытались найти его секрет, но так и не нашли. Яд какой-то совершенно особый, действует при нагревании в близком контакте с человеческим телом, испарения которого, флюиды, так сказать, провоцируют действие отравы. Ну и слюна, конечно… Я так понял… Конечно, я не знаток токсикологии, полагаюсь на слова Эсмэ, то есть Сен… ладно, буду называть его сокращенно, если никто не возражает, а то запутаюсь.
Никто не возражал.
– Словом, Эсмэ рассказал, что Бланш нашла беглое описание яда в записках графа Эдуара, потом провела несколько опытов – и убедилась, что снадобье обостряет все болезни, которые есть у человека. То есть он умирает не от собственно отравления, а от своих недугов, которые все разом наваливаются на него. И смерть наступает очень быстро.
– Провела несколько опытов? – испуганно перебила Алёна. – На… на ком?!
Диего и Жоэль переглянулись.
– Вопрос интересный, – угрюмо проговорил Ле Пёпль. – Теперь придется с другой точки зрения посмотреть на кое-какие случаи необъяснимых смертей, случившихся в последнее время в окрестностях Талле. Беда в том, что данный яд мгновенно разлагается в организме, его невозможно обнаружить. И задним числом связать чью-то гибель с Бланш вряд ли удастся. Хотя, может быть, связь есть.
– Кошмар… – прошептала Алёна. И хоть выражение «мороз прошел по коже» считается банальным, с ней произошло именно это банальное явление.
– Да, особа была непростая. Девушка мечтала с помощью современных химических средств установить состав диковинного яда и затем научиться синтезировать его. Бланш жаждала разбогатеть и прославиться. Ее нимало не привлекал семейный гостиничный бизнес! Именно она сбила с пути добродетели своего жениха – во всяком случае, так уверяет Эсмэ – и обратила его на путь преступления. Парень подумал: хорошо бы поймать сразу двух птиц – наследства от родственников невесты и от собственной тетушки ждать еще долго, так почему бы не разбогатеть быстро и качественно? И полностью доверился Бланш.
– Cherchez la femme, понимаю, – проворчала Алёна. – А юный бабник, по-вашему, чист, как ангел.
Она вдруг вспомнила разъяренную Манон Моро с ее уничтожающими репликами: «Coureur! Putassier!» – и прыснула, хотя разговор-то шел не слишком веселый. Но тут же вернулась к прежней теме:
– Однако, если Бланш так уж во всем виновата и все сама затеяла, тем более странно, что она сплоховала, спрятав статуэтку в карман блузки. Девица ведь знала о его неукротимых свойствах!
– Ну… то ли сделала так машинально, то ли внезапно поняла, что игра, как обычно пишут в криминальных романах, проиграна, и решила уйти быстро и безболезненно, – предположил Диего.
– А мне кажется, ей было плохо, очень плохо, – возразила Алёна. – Она была так бледна!
– Умирать всегда страшно, – тихо обронил Жоэль. – Тем более если знаешь, что умираешь. В данном смысле Чжэн было легче.
– Да! Я ведь совершенно забыла про Чжэн! – ахнула Алёна. – С ней-то что случилось?
– Китаянка была всего лишь орудием в руках Эсмэ и Бланш. Эта расчетливая особа, я имею в виду мадемуазель Марье, предпочитала чужими руками жар загребать. Узнав, что между ее женихом и Чжэн вспыхнул роман, она решила обратить его в свою пользу и убедила Эсмэ, что нужно привлечь китаянку к делу: устроить ее на работу в Талле. А той только того и нужно было. Чжэн казалось, что сбываются все ее мечты! Девушка считала, будто всем обязана Эсмэ, и готова была сделать для него что угодно. Но когда парень рассказал о планируемой краже, в которой ей отводилась ведущая роль, вспомнила о своем приятеле Вассермане, с которым когда-то вместе мечтали подобраться к сокровищам Талле, и связалась с ним. Тот сообщил ей свой новый телефон… Видимо, Бланкет как раз услышал, как она записывала его, для верности повторяя цифры. Чжэн рассказала своему приятелю все, и Вассерман решил, что без него тут обойтись невозможно. У него и раньше были нелады с правосудием – на своем судне он подозревался в контрабанде наркотиков, но доказать ничего не удалось. Мужчина немедленно уволился с корабля под самым пустым предлогом и вернулся во Францию. Помирился с женой, которая всегда была ему предана и только и ждала его возвращения. И явился в Талле – якобы на экскурсию. Бывший тренер был обеспокоен – Чжэн перестала выходить с ним на связь. А та и не могла этого сделать. А тут еще вы позвонили по его номеру, якобы пытаясь разыскать Чжэн. Вассерман еще больше насторожился. Но к тому времени никто уже не мог ее разыскать – китаянка была мертва и лежала…
– Я знаю где, – с горечью перебила Алёна. – В Башне Лиги! В одном из мешков. Преступники нарочно развели там ремонт, чтобы…
Диего и Жоэль переглянулись и одновременно покачали головами.
– Этот ремонт, кажется, был единственным делом, которое не имело отношения к краже, – усмехнулся Диего. – Он был затеян по приказу самого графа, который нашел в старых бумагах упоминание о том, что колонны в башне первоначально были размещены несколько иначе, и загорелся идеей вернуть ее в первозданное состояние. Но события последних дней, кажется, отбили у него охоту к переделке. То-то радости будет строителям и обслуге замка – уносить все тяжести вниз!