Фиктивная мама
Шрифт:
Свежий воздух заполняет легкие и позволяет расслабиться. Юля прикрывает глаза, втягивая носом аромат душистых трав и задремавших цветов. Она наслаждается этим мгновением и скрещивает руки на груди. Стрекотание кузнечиков в траве и пение светлячков дополняет прекрасную картину безмятежной сказочной природы.
– Простите, что накричал на вас сегодня утром, Юлия Сергеевна, - произносит Максим Борисович немного дрожащим голосом.
«Вероятно, извиняться он не привык».
– Вы не накричали на меня. Я сама виновата, поэтому вы простите, что все вышло так.
– Юлия Сергеевна, вы должны знать, что это опасный заговор, в который вам лучше не вмешиваться. Я очень не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня.
Юля открывает глаза и смотрит на мужчину. Он стоит, прислонившись к спинке скамейки, и с сожалением глядит на нее.
– Я не думал, что все обернется вот так, когда мы с вами заключали сделку… Если бы я только знал… В любом случае теперь я должен защитить вас и Олю и я сделаю это.
Юля чувствует пробудившийся где-то в глубинах ее души трепет. Саша всегда был собственником и говорил, что никому не отдаст свою девушку, но он ни разу не пообещал защитить ее. Эти слова из уст Максима Борисовича кажутся какими-то нереальными… Сказочным обещанием… Но Юля слушает и верит. Она знает, что мужчина сдержит слово и защитит ее.
«Вот только от кого защищать?»
Все хорошее однажды заканчивается. И разговор летним вечером подходит к концу. Юля последний раз поглубже втягивает прохладный свежий воздух и идет следом за Максимом Борисовичем в дом. Завтра предстоит сложный день, поэтому им обоим следует подготовиться к нему.
Свежий воздух действительно оказывает положительное воздействие на организм, и уже скоро Юля засыпает, свернувшись калачиком на кровати. Трели птиц за окном будят ее на несколько минут раньше, чем должен зазвонить будильник. Девушка не помнит, что конкретно ей снилось, но знает, что это был безмятежный сон в котором все наслаждались счастливой жизнью.
Скинув ноги с кровати, потягиваясь и сладко зевая, Юля поднимается на ноги и лениво идет в душ. Отсутствие очереди в него не может не радовать. Раньше они с Владом и мамой занимали очередь, и каждый пытался доказать, что ему сейчас нужнее пойти в ванную первым, потому что дела… дела… Юля знала, какие дела занимают ее брата, но всегда прикрывала его, хоть и чувствовала себя соучастницей преступления. Она слишком увлеклась романом с Сашей и упустила тот момент, когда следовало поставить Влада на место.
Юля настраивает воду и прикрывает глаза, когда струи теплой воды обволакивают тело и немного щекочут кожу. Перед глазами появляется облик Максима Борисовича, заставляя немного смутиться.
«Почему я, вообще, вспомнила о нем в душе?» - думает Юля и машет головой, чтобы отогнать навязчивый образ.
Она все чаще ловит себя на мысли, что хочет помочь мужчине не только потому, что чувствует себя обязанной из-за денег, которые еще даже не получила, а из-за пробудившейся симпатии к нему.
«Брось. Любой мужчина с благими намерениями вызовет внутри тебя такие чувства», - ворчит внутренний голос, и Юля решает, что лучше придерживаться такой точки зрения.
Максим Борисович старается помочь ребенку, оставшемуся без родителей, и это похвально. Очень. Именно поэтому Юля прониклась к нему симпатией.
«И его строгие очертания лица, ровные алые губы, серо-голубые глаза, слаженный вид и приятный бархатистый голос тут совершенно ни при чем», - думает Юля и улыбается.
Она выходит из душа, оборачивается полотенцем и подумывает о том, что раз уж Максим Борисович приобрел для нее все эти дорогие наряды, то почему бы не воспользоваться одним из них ради такого случая.
«В конце концов, я должна соответствовать статусу его жены», - думает Юля и подходит к шкафу.
Она долго разглядывает наряды, не решаясь отдать предпочтение одному из них. И наконец выбор падает на блузку изумрудного цвета, в комплекте к которой идут черные джинсы с высокой талией.
«У него определенно есть вкус», - думает Юля, прикусывая губу.
Она рассматривает наряд только что снятый с вешалки и не слышит, как дверь в комнату открывается. Только услышав негромкий хрип в стороне и увидев Максима Борисовича, стоящего на пороге ее комнаты, Юля вздрагивает и пытается прикрыться одеждой.
– Простите, Юлия Сергеевна… Я постучал, но, вероятно, вы не услышали… Я… Буду ждать вас в машине.
Он разворачивается и уходит, а Юля до сих пор чувствует на себе его изучающий взгляд. Руки дрожат. К щекам приливает жар. На лбу проступают капельки пота. Девушка сглатывает и смотрит в зеркало на дверце шкафа. Нагота вполне прилично прикрыта… Вот только она все равно испытывает странные ощущения от такого неожиданного утреннего «приветствия».
Юля спешит. Она надевает костюм, который оказывается впору, вот только в груди тесновато, а джинсы в талии чуть широковаты, но это не критично. Она заправляет блузку в джинсы, собирает волосы в пучок, красит ресницы и губы бесцветным блеском. Тратит много времени на макияж и прическу она не может, раз уж Максим Борисович решил поехать чуть раньше и уже ждет в машине.
Девушка спешит как может и уже скоро плюхается в сиденье рядом с водителем. Максим Борисович несколько секунд не отрывает взгляд от руля. Юля кажется, что его скулы слегка порозовели.
«Неужели он смущен?» - появляется мысль, заставляя улыбнуться.
– Простите, Юлия Сергеевна… Я не думал… Я беспокоился, что с вами могло приключиться что-то…
– Все хорошо, Максим Борисович. В конце концов, мы с вами муж и жена, - Юля решает ответить словами мужчины и явно вгоняет его в еще больше смущение.
«Один-один», - думает Юля, улыбается и отворачивается в окно.
Машина медленно выезжает в сторону комитета органов опеки и попечительства. Юля заранее предвкушает момент встречи Максима Борисовича и Ольги и молит Бога, чтобы у мужчины получилось убедить инспектора и Веру Николаевну в том, что он лучший кандидат на роль отца девочки.
Несмотря на то что Алексей Николаевич едет в детский дом вместе с ними, Юля волнуется. Она понимает, что сейчас все зависит от Оли и Максима Борисовича, и если они не докажут, что нужны друг другу, то девочку отдадут в другую семью. Которая, вероятнее всего, пытается получить ребенка ради наживы.