Фиктивная помолвка
Шрифт:
– О да, благодарю вас. Это была всего лишь легкая простуда. Вы ведь знаете, ничто не может удержать меня дома больше, чем на пару дней.
– Мы с Джеймсом подумали, не будет ли отменен ваш литературный вечер, – заметила леди, стоявшая слева от Оливии. – Надеюсь, леди Моништон, вы поправились, и в этом не будет необходимости.
– О, безусловно, – улыбнулась дама. – Я не стану менять планов из-за капризов холодной зимы. Собирался быть мистер Николсон, так что вечер обещает быть интересным.
Оливия почувствовала, как подруга снова сжала ее руку, но не обратила внимания. Леди Монингтон совсем не соответствовала тому образу, который сложился в ее представлении. А кого она ожидала увидеть? Высокую чувственную женщину с огненно-рыжими волосами и алыми губами? Такую, в которой
– Все получили мои приглашения? – спросила леди Монингтон, оглядывая собравшихся. – Если нет, то это ужасная невнимательность с моей стороны, за которую я прошу у вас прощения. – Ее взгляд остановился на Оливии.
– Оливия, – начала Джоанна, еще сильнее сжав ей руку, – это…
– Прошу прощения, – с улыбкой перебила ее леди Монингтон, – боюсь, мы с вами не знакомы.
– О, черт! – воскликнул полковник Дженкинс. – До меня только сейчас дошло.
– Оливия Брайен, – представилась Оливия.
– Брайен? – Леди Монингтон приподняла брови. – О, вы графиня Клифтон.
– Да.
– Мэри, – вмешался полковник, – позвольте проводить вас к подносам. Что будете пить?
– Оливия… – снова начала Джоанна.
– Вы здесь одна? – спросила леди Монингтон.
– С дочерью. Мы приехали заказать для нее свадебные наряды, а муж остался в Клифтон-Корте.
– О да, я читала объявление в «Морнинг пост». А свадьба скоро?
– Чуть больше, чем через две недели. В Клифтоне. Послезавтра мы возвращаемся туда.
– Наверное, для вас это очень беспокойное время, – улыбнулась леди Монингтон. – Ваша дочь очаровательная молодая леди и, как я слышала, в прошедшем сезоне пользовалась успехом. А лорд Фрэнсис Саттон джентльмен с хорошим чувством юмора. Мне он нравится.
– Да, – ответила Оливия, – Маркус и я довольны выбором дочери.
– Ради Бога, давайте найдем поднос с налитками. – Леди Монингтон снова обернулась к полковнику. – У меня в горле сухо, как в пустыне Сахаре.
– Оливия, дорогая, мне очень жаль. – Джоанна увлекла ее в противоположном направлении. – Я старалась избавить тебя от этой неприятной встречи, Полагаю, ты знаешь?
– Что леди Монингтон любовница Маркуса?
– Я не стала бы переживать, – сказала Джоанна. – Мужчины, видимо, считают необходимым иметь chere amie вдобавок к жене. Они все одинаковы. Но ты гораздо привлекательнее и, конечно, не старше ее.
Это оказалось для Оливии неожиданным – она ожидала, что леди Монингтон очень молода, – но все же малоутешительным, и в ту ночь, оставшись одна, она долго ворочалась в постели, пытаясь уснуть. Если бы любовница Марка была такой, какой она себе представляла ее, Оливия вряд ли расстроилась бы до такой степени. Если бы эта женщина была для Марка просто средством физического удовлетворения. Но он не мог выбрать леди Монингтон просто для постели, значит, в их отношениях было нечто большее. Оливия не понимала, вернее, предпочитала не думать о том, почему эта мысль нарушила ее покой. «Для меня не имеет никакого значения, как выглядит любовница Марка, – убеждала она себя. – Безусловно, существовала еще дюжина женщин, с которыми он спал, но которые не удостоились титула „любовница“. Мне все равно». Однако это «все равно» не давало ей уснуть, как не дало бы уснуть беспокойство. Одно дело представлять себе, как выглядит его женщина, и совершенно другое – воочию увидеть ее и говорить с ней, «Она была с Марком около шести лет, – думала Оливия, вспоминая, как леди Монингтон появилась в гостиной. – Он целовал ее губы, несчетное число раз касался ее тела и провел в ее постели, вероятно, больше времени, чем в нашей супружеской… Но для меня это ровно ничего не значит. Мне все равно». Но перед рассветом она, не выдержав, вскочила с кровати, и ее тошнило до тех пор, пока в желудке не образовалась болезненная пустота. А потом, дрожа и плача, Оливия свернулась клубочком в постели, говоря себе, что ей все
На следующий день после отъезда в Лондон Оливии, Софии и лорда Фрэнсиса поместье опустело, из гостей не осталось никого, кроме герцога и герцогини. «Пусто, совсем пусто», – подумал граф, направляясь верхом к одному из арендаторов.
Маркус скучал по ней – по ним. Пока Оливия не уехала, граф полностью не отдавал себе отчета, что она каким-то образом взяла на себя большую часть свадебных приготовлений. Он думал, что основную массу работы делали его экономка и повар, но оказалось, что ими руководила Оливия, и, оставшись без ее указаний, слуги то и дело обращались к нему. И Роуз вела себя подобным образом, обращаясь к нему с сотней различных дел, которые, как он понял, в предыдущие полторы недели она поручала его жене. Он скучал, не видя жены и не слыша ее голоса, и все больше досадовал на самого себя. Годами живя без нее, он не переставал любить Оливию. Все эти годы он был если не счастлив, то, во всяком случае, доволен жизнью. В Мэри Маркус нашел великолепного друга – женщину, которая поняла его потребность в общении и других требований ему не предъявляла. Был один момент-однажды вечером, – когда их отношения могли стать более интимными. Но, уже оказавшись в спальне, они оба смущенно согласились, что это совершенно невозможно. Она все еще грустила по горячо любимому мужу – офицеру, погибшему на войне в Испании; он все еще любил жену, с которой много лет жил в разлуке. После того случая между ними установилась сердечная дружба, необычная между мужчиной и женщиной. Но все, разумеется, считали их любовниками, а они не унижались до того, чтобы пытаться положить конец сплетням. Мэри оказалась для него идеальной женщиной, лекарством, потому что тоска по Оливии была как мучительная зубная боль. Но он твердо решил выполнить то, что пообещал Софии – он не собирался возвращаться к Мэри. Снова увидев Оливию, он заново полюбил жену, хотя об этом, естественно, не сказал Софии.
Они отсутствовали десять дней, на три дня больше, чем рассчитывали, уезжая. Но странно было бы ожидать, что все их наряды будут готовы за неделю. Тем временем постепенно начали прибывать первые гости, в основном родственники. Три старших сына герцога приехали с женами и детьми, из Корнуолла прибыла мать графа со своей сестрой, а с севера Англии – родители Оливии. Приехал Кларенс Уикхем вместе с Эммой Бернетт. Каждый раз при появлении экипажа граф надеялся, что это возвращается из Лондона его карета, и каждый раз торопился на террасу только для того, чтобы встретить новых гостей. Наконец дождливым днем, ближе к вечеру, прибыли и они. Его семья. Выходя из дома, Маркус чувствовал радостный трепет и твердо знал, что это действительно его экипаж.
– Добрый день, сэр, – весело приветствовал его лорд Фрэнсис, выпрыгнув из экипажа, как только тот остановился и открылась дверца. – Дождливый день, правда? Но в округе хорошие дороги, так что, к счастью, нет ни опрокинувшихся экипажей, ни пронзительно кричащих леди, ни других подобных драматических событий.
Обменявшись рукопожатием с молодым человеком, граф повернулся, чтобы подать руку Софии, но юный влюбленный оказался проворнее и успел подхватить невесту за талию.
– Ох, весь день не переставая льет дождь. Папа, я так рада тебя видеть. Мы боялись, что сегодня не доберемся до дома. Ну разве не кошмар? Пойдем, я покажу тебе, какие наряды купила, ты раз десять упадешь в обморок. Фрэнсис, опусти меня на землю, у меня на талии останутся синяки!
– Я подумал, ты не захочешь мочить ноги, – отозвался молодой человек.
– Лучше я промочу ноги, чем позволю тебе внести меня в дом, чтобы я стала посмешищем для всех слуг. Опусти меня.
– Как пожелаешь, Софи, – согласился он, ставя ее ноги на мокрые камни.
Чувствуя себя робким влюбленным школьником, граф повернулся к карете. Оливия в голубом шелковом платье, длинной накидке и соломенной шляпке, украшенной яркими цветами, казалась маленьким кусочком лета, попавшим во мрак дождя, и он непроизвольно улыбнулся ей. Улыбнувшись в ответ, жена подала ему руку.