Шрифт:
Пролог.
Полина.
– Кто. Она. Такая? – рявкает тот, кто постарше – высоченный брюнет с аккуратной бородкой. Его пристальный, наполненный нескрываемой яростью взгляд перемещается на меня…
От страха ноги словно врастают в пол. Не могу пошевелиться – так и стою посередине просторного мрачного кабинета, прижимая к груди плачущую Анфису. Как назло, у доченьки поднялась температура – она хрипит и трет покрасневшие глаза, не обращая внимания на взрослых. Кажется, под мужским цепким взглядом я превращаюсь в жалкую букашку… Липкий пот ползет по спине, обжигая кожу, как лава, дыхание сбивается
« –Мошенница, аферистка, преступница… Полина, они будут обвинять тебя во всех смертных грехах, но ты выдержишь… Должна выдержать. Ты же хочешь помочь себе?», – не к месту звучит голос моего покойного мужа.
– Молчите? Нечего сказать? – нетерпеливо повторяет он, бросая брезгливый взгляд на орущего ребенка. Так я и думала, что кроха его испугается…
– Я… Я…
– Атаманова Полина Романовна – вдова вашего покойного отца и единственная наследница, – опережает меня Виталий Иванович – нотариус покойного Богородицкого. – Желаете ознакомиться с завещанием?
Бумаги дрожат в его тонких сухоньких руках, голова вжимается в плечи от страха. Он неуверенно ступает навстречу «монстру» в сером костюме и так же неуверенно протягивает документы.
– К черту! – несостоявшийся наследник отбрасывает их и решительно направляется ко мне.
Огромный, под два метра ростом, черноглазый и черноволосый мужчина прет на меня буром. Решил напугать? Не выйдет! Он ничего не знает обо мне… С кем я живу и что мне приходится переживать каждый день. Что он мне сделает? Ударит? Не посмеет… А его громкого голоса и злого взгляда я не боюсь. Если бы он только знал, что моя жизнь напоминает маленький ад на земле…
Мужчина склоняется к моему лицу, обдавая щеку горячим дыханием, и шипит:
– Единственная, значит? Я сотру тебя в порошок, Полина… Романовна. Так и знай.
Не понимаю, что срабатывает триггером – его наглое вмешательство в мое личное пространство или угроза, прозвучавшая из уст? Только я мгновенно сбрасываю с себя наваждение и твердо отвечаю, крепче прижимая ребенка к груди:
– А кто такой вы? И кто дал вам право так со мной разговаривать?
Нотариус и второй мужчина, очень похожий на «монстра», удивленно распахивают глаза. Очевидно, никто в этом жутком доме не позволяет себе «так» с ним говорить – дерзко и нагловато.
– Вы плохая актриса, Полина Романовна, – снисходительно протягивает он. – Никогда не поверю, что вы не навели справки о родственниках нашего покойного папаши. Вы прекрасно знаете, кто я.
– Богородицкий Родион Максимович, – блеет нотариус, бросая услужливый взгляд на «монстра», – старший сын Максима Игоревича.
– Не смейте… – надламывается мой голос. – Не смейте так говорить о Максиме Игоревиче. Лишь теперь я понимаю его выбор… Раньше недоумевала, а теперь… Вы чудовище! Злобное, жестокое, отвратительное! И я ни копейки вам не дам, так и знайте! Максим Игоревич хотел лишь одного – сохранить порт. Он мечтал передать дело тому, кто его не развалит и не продаст с молотка конкурентам, а продолжит… Он желал созидать. Я не верила его опасениям насчет вас, а теперь вижу все своими глазами… Вы… вы…
– Довольно, – хрипло протягивает Родион.
Мне кажется, из его глаз улетучивается ярость, сменяясь растерянностью и затаенной болью. Что, задела за живое? То-то же…
– Родион, идем. Нам здесь делать нечего, – подает голос второй братец – не менее высокий брюнет помоложе. – Что с ней разговаривать? Будем все вопросы решать через суд. Думаю, доказать, что она мошенница будет несложно.
Пусть делают, что хотят… Ей-богу,
– А эта девочка… – останавливает меня вопросом Родион. – Она наша сестра? И успокойте вы уже ребенка, горе-мамаша! – добавляет, не скрывая раздражения.
– А не пошли бы вы… И это не ваше дело, чья она? Понятно? – сбивчиво бросаю в ответ.
– Встретимся в суде! – кричат мне наследнички вслед.
Хватаю вещи и выскакиваю под зимнее серо-белое небо, на ходу одевая ребенка. Щеки пылают, а спину будто насквозь пронзают их яростные взгляды… Анфиска замолкает лишь на улице. Хлопаю массивной металлической калиткой и шагаю по гравийной дорожке навстречу такси. Завтра же найму адвоката и больше никогда не увижу этих подонков! Никогда! И ноги моей больше не будет в этом доме. Завидев ярко-желтую машину, плетущуюся навстречу, ускоряю шаг и тотчас замедляюсь, чтобы достать из сумочки вибрирующий телефон.
– Где ты, дрянь, так долго ходишь? Я разве тебя отпускал? – хрипит в динамике мужской голос.
Сбрасываю звонок, оставляя его без ответа, и сглатываю затопившую горло горечь…
Глава 1.
Родион.
Ярость слепит меня… Кажется, окружающие предметы размываются, перестают существовать. Как и голоса, звучащие фоном… Что он там говорит про эту… маленькую дрянь?
«Атаманова Полина Романовна – вдова вашего отца и единственная наследница».
Какой позор… Выходит, отец так и не простил меня? Поверил какому-то уроду и до конца жизни лелеял обиду?
И я узнаю о его женитьбе только сейчас! Хорошенькое дело папаша провернул перед смертью, ничего не скажешь! Впиваюсь взглядом в ее тонкую фигурку, борясь со странными чувствами – жалость, недоумение, брезгливость, непонимание… Почему отец выбрал ее? Умна? Не думаю. Разве что смазлива… Красива, как черная ночь: темные, слегка волнистые волосы спускаются по плечам, в больших карих глазах бурлит нескрываемый страх, а тонкие руки обнимают ребенка. Девочка плачет и трет глаза, а из ее носа показываются пузыри. Вероятно, непутевая мамаша не нашла, с кем оставить больную девочку и приперла ее с собой. Эта… Полина тихонько ее успокаивает, не обращая внимания на нас. Кажется, она прикладывает недюжинные усилия, чтобы не рассыпаться от страха к нашим ногам. Боится расправы? Правильно делает.
Преодолеваю расстояние до этой… расчетливой куклы и наклоняюсь, потешаясь над ее эмоциями, пожирая их, как воду из чистого источника. Возможно, я перегибаю палку, но ведь с такими, как она нельзя по-другому? Она… захватчица, террористка, обманщица… Маленькое ничтожество с наивными карими глазками. И сейчас из них струится яд ненависти, такой ощутимый, что я невольно отступаю, словно отравившись им…
– Я сотру тебя в порошок, Полина… Романовна.
Кирилл бормочет что-то про суд, а наследница подхватывает пальто с дивана и спешно покидает наш дом. Ее тонкие ноги растворяются в темноте длинного коридора, как и плач девочки. Опускаю ладони в карманы брюк и подхожу к окну, наблюдая, как ее сгорбленная фигура скрывается за калиткой. Скромное пальто, дешевая обувь, да и ребенок одет в обноски – выцветший комбинезон и шапку в катышках. Что-то тут не вяжется… Разве отец не мог обеспечить жену? И куда она бежит? Где живет? Вопросов так много…