Фиктивная жена для миллиардера

Алвин Лана

Глава 21

Мой план с треском провалился, как только я приехала в Женеву — туда, где располагалась авиационная комиссия. Точнее, если официально, то расследование проводили Служба безопасности гражданской авиации и Федеральное ведомство по гражданской авиации Швейцарии. Но я решила, что много чести им будет, если стану упоминать пышные длинные названия каждый раз — язык сломаешь! Потому просто комиссия, и всё. Причем это первая контора, поскольку она собственно и изучает железки и прочие обломки, а вторая лишь контролирует.

Приехала, напросилась

в пресс-службу, показав редакционное удостоверение. Только не сказала о том, что я жена Бельского. Приберегла этот аргумент на сладкое. Так, на всякий случай. Вдруг сразу откажут? Мол, вы член семьи, вам не положено. А пока я в лице местных бюрократов журналистка, вроде как собираюсь писать объективный и беспристрастный материал. Ну, где-то это было правдой. Все-таки мою работу в журнале «Зеркало» пока никто не отменял, хотя свалила я оттуда, прямо скажу, не слишком красиво. Ладно, как говорила Скарлетт О’Хара в «Унесённых ветром», я подумаю об этом завтра.

В пресс-службе комиссии меня встретила некая дама по имени Мишлин Метцлер-Арнольд. Она мне сразу показалась типичной лесбиянкой: тощая, с мужскими чертами морщинистого лица, короткой мужской стрижкой (с мелированием, правда). И голос хриплый, то ли прокуренный, то ли… грубый, словом. Я начала с порога задавать ей вопросы, а та мне в ответ:

— Вся официальная информация представлена в наших пресс-релизах, опубликованных…

Я ее прервала:

— Послушайте, мадам…

— Вообще-то мадемуазель.

— Простите, мадемуазель, — сказала я и усмехнулась про себя: «Ну да, кто ж такую страшилку, как ты, замуж-то возьмет? Вобла вяленая!» — Но пресс-релизы — это официальная, важная, я понимаю, однако слишком сушёная информация. А нашим читателям нужны подробности, поскольку для нас господин Артём Бельский — очень большой человек, понимаете? Личность, инвестор, меценат! Читатели ждут от нас интересных фактов, а мы им что? «Проводится комплекс следственных мероприятий»? Ну это же тоска зеленая!

— Это не тоска зеленая, как вы соизволили выразиться, а деловая информация.

Я, не спрашивая разрешения, уселась на стул напротив пресс-секретаря и, опустив голову, всхлипнула:

— Он меня убьёт! А потом уволит!

— Кто вас убьет?

— Мой главный редактор! — продолжила ныть я. — Вы не знаете, какой это жестокий человек! Харрасмент для него — суть личности! Эти постоянные приставания, угрозы… Боже мой, я так его боюсь!

— В данном случае вам следует обратиться в правоохранительные органы.

— Смеётесь? Вы забыли, из какой я страны? Да у нас шлепок по заднице за приставания не считают. Даже если мужчина в лифте ухватит тебя за грудь — это надо воспринимать как комплимент! — горестно ответила я.

— Ужас какой, — пробормотала Мишелин, из чего я сделала вывод: «Ага! Проняло тебя! Движемся в том же направлении!»

— И мой главный редактор, он такой страшный человек… Харви Вайнштейн [1] по сравнению с ним — невинное дитя! Помогите мне, я вас умоляю! Не хочу, чтобы он снова начал меня домогаться, а потом выкинул на улицу! Мои бедные родители этого не переживут,

они столько надежд возлагают на меня!

1

Харви Вайнштейн, известный американский кинопродюсер, многих известных фильмов, среди которых “Крик” (1996), “Робинзон Крузо” (1997), “Очень страшное кино” (2000), “Властелин колец” (2001–2003), “Дети шпионов” (2001), “Убить Билла” (2003), “Бесславные ублюдки” (2009) и др. Был приговорен к 23 годам тюрьмы за сексуальные преступления.

Я готова была разрыдаться так громко, чтобы у мадемуазель Метцлер-Арнольд уши заложило, и та, видимо, постаралась уловить эту тонкую грань, потому поспешила мне сказать, понизив голос:

— Хорошо, я пойду навстречу. Но всё, что вам будет сообщено, я сделаю неофициально, исключительно чтобы спасти вас от харрасмента.

— Господи, вы не представляете, как я вам благодарна! Я готова вам руки целовать…

— Вот это уже лишнее, — нахмурилась Мишелин, и я поняла, что чуть было не перегнула палку. Потому быстренько закрыла рот.

— Пойдемте.

Мы вышли из здания, направившись в кафешку неподалеку. Моя собеседница закурила (так вот откуда у нее мужской голос), а я принялась пить апельсиновый сок.

— Что вас интересует? Спрашивайте. Только учтите: если потом станете на меня ссылаться, я всё буду отрицать и подам на вас в суд за клевету. Надеюсь, вы меня не пишите тайком?

— Боже упаси! — воскликнула я и вывернула на стол сумочку. Оттуда с грохотом повалились всякие женские штучки вроде зеркальца, помады и туши, а также ключи от машины, телефон и кошелек.

— Уберите это, — брезгливо сказала Мишелин, отвернувшись. Ой, какие мы строгие! Ну понятно: с ее-то мужественностью! Сама косметикой не пользуется, украшений не носит. Вместо сумочки — мужской кошелек, зажатый в руке, и смартфон в черном бампере без рисунков.

Я поспешно сгребла всё обратно в сумочку.

— Спрашивайте, — потребовала Метцлер-Арнольд.

— Какова основная причина авиакатастрофы, вы уже выяснили?

— Мы рассматриваем несколько версий. Первая — техническая неисправность воздушного судна. Вторая — пилоты попытались облететь зону турбулентности и грозы снизу. Однако не справились с управлением, вышли на закритические углы атаки, потеряли подъемную силу и вошли в плоский штопор. Из него выйти уже не сумели. Третья — ошибка диспетчера. Четвертая — происшествие внутри самолёта, — ответил Мишелин.

— Насчет плоского штопора я вам так скажу: подобного не было.

— С чего вы решили?

— Я там была.

— В самолёте? — удивилась моя собеседница.

— Да, в самолёте.

— Так вы — мадам Бельская?

— Да, она самая.

— Интервью окончено, — сказала Мишелин, резко вставая. — А я вам еще поверила! Харрасмент, злой редактор!

— Подождите, но это же правда!

Пресс-серке рать ведомства наклонилась ко мне и зло прошептала:

— Ваш муж — один из богатейших людей России, и вы жалуетесь на домогательства какого-то чужого мужчины? Поучитесь сначала врать!