Филогенез
Шрифт:
— Эгей, Чило, ты меня слушаешь или нет?
— Да ты в глаза ему загляни,— насмешливо вмешался толстяк, сидевший слева от непоседы.— Он уже хорош. Ставлю пять кредиток, если ты ткнешь его еще раз, он тут же свалится. Его вон стул не выдержит, так он нагрузился.
Обидные слова обожгли сильнее крепкого пойла. Чило Монтойя сделал попытку выпрямиться. Далось ему это нелегко, но он очень старался.
— Я н-не… не свалюсь!
Он старательно сфокусировал взгляд на трехмерном изображении.
— Ну да, вижу. Ну, уроды.
Он перевел взгляд, уже несколько более осмысленный, на своего «приятеля».
— Тебе ж с ними не спать, верно?
Это замечание показалось его товарищам на редкость забавным, они разразились громовым хохотом. Когда все наконец перестали гоготать и отфыркиваться, толстяк погрозил невысокому Монтойе жирным пальцем.
— Хитрая ты штучка, Чило! Временами кажется, будто ты такой же дурак и невежда, как все эти придурочные браконьеры и чернозадые, а иной раз возьмешь и скажешь что-нибудь почти разумное!
— Спасибо на добром слове,— сухо пробурчал Монтойя и мотнул головой в сторону трехмерного изображения. Он чувствовал, как глаза словно заливает густым медом, но решительно стряхнул знакомое ощущение.— Так что это за твари?
Двое переглянулись, и сосед Монтойи переспросил:
— Мужик, ты хочешь сказать, что никогда их не видел?
— Не видел,— буркнул Монтойя.— Хоть пристрелите.
— Охота пулю тратить! — фыркнул грузный, но слишком тихо, так, чтобы Монтойя его не расслышал.
— Это жуки, мужик. Просто жуки!
Говорящий размахивал руками перед носом Монтойи, хотя подобная визуальная демонстрация эмоций была излишней.
— Огромные, мерзкие, грязные, вонючие жуки-инопланетяне! И они прилетели сюда. Прям сюда, на Землю. Живут в двух местах, специально отведенных для контактов.
Грузный привалился спиной к стойке и сонно уставился на трехмерку.
— А я слыхал, пахнут они довольно приятно.
Тощий и долговязый развернулся в его сторону, явно оскорбленный в лучших чувствах.
— Приятно? Да ты что, мужик! Это ведь жуки! Жуки не могут приятно пахнуть. Тем более инопланетные.
Он угрожающе понизил голос, исполненный пьяного куража:
— Были бы у меня ботинки сто пятидесятого размера, затоптал бы их к чертовой матери всех до единого!
Он глянул на пол и резво спрыгнул со стула прямо на огромного тропического таракана. Насекомое попыталось улизнуть, но у него ничего не вышло. Оно громко хрустнуло под огромным тяжелым башмаком.
— С жуками только так и надо, понял, мужик? И пусть они там себе речи говорят и ракеты делают — мне плевать!
Бармен перегнулся через стойку и скривился, увидев свежее черное пятно на полу.
— Андре, разве обязательно было свинячить?
— Ладно тебе! — усмехнулся жукодав.— Можно подумать, это сильно испортит элегантный интерьер твоего заведения.
Коренастый дядя, стоявший за стойкой, вскинул брови.
— Если тебе вдруг здесь разонравилось, можешь топать через дорогу, к Марии.
Толстяк театрально поперхнулся.
— К Марии? Да твоя забегаловка — райский уголок по сравнению с ее дырой! Ей-богу,— он ткнул приятеля вбок,— держу пари, если заплатить побольше, любую из тамошних шлюх можно уговорить переспать с этим жуком.— Он захихикал — ему явно понравилась собственная плоская шуточка.— Они с кем хошь лягут! Почему бы и не с жуком?
— А… а они таки делают ракеты?
Монтойя слегка пошатнулся и постарался снова сфокусироваться на изображении.
— Говорят, делают,— продолжил объяснения его сосед.— Сперва ящеры, теперь вот жуки… А я так думаю, лучше бы нам сидеть у себя в Солнечной системе и никуда не высовываться.
— Не ящеры они.— Его приятель был несколько более сведущ и не стеснялся поправлять собутыльника.— А-анны — ящероподобные. Точно так же, как эти транксы — насекомовидные, но не насекомые.
— Да иди ты, Моралес! Жуки — они жуки и есть.
Андре не любил менять убеждений и не позволял неуместным фактам встать на пути его зреющей ксенофобии.
— Если бы меня спросили, я бы вызвал ближайшего морильщика. Пусть кишат на своей планете, а от нас убираются к черту! Земля должна быть чистой! У нас своих жуков хватает.
Он глотнул обжигающе-крепкого голубого пойла, вытер губы тыльной стороной волосатой руки, заскорузлой от тяжелой работы, и вспомнил о существовании коротышки, сидевшего с другой стороны.
— Ну, а ты чего скажешь, Чило? — поинтересовался Андре, кивнув на трехмерку.— Как ты думаешь, чего с ними делать? Извести их под корень, или пусть себе болтаются тут, на Земле? Лично я бы уж тогда предпочел ящеров. У них, по крайней мере, ног столько, сколько положено. Чило! Эй, Монтойя, ты меня слышишь?
— Ч-чего?— еле слышно переспросил коротышка. Он уже покачивался на своем стуле.
— Я говорю, чего с жуками делать будем?
— Да брось ты его! — сказал Моралес. Он уже махнул рукой на изображение и развернулся к стойке.— Ты думаешь, у такого, как он, могут быть толковые соображения по поводу контактов с инопланетянами? — Он постучал по стакану, призывая бармена повторить.— Ты бы еще спросил насчет погашения государственного долга! Он ничего не соображает, и делать он ни с кем ничего не станет.
Крохотные поросячьи голубые глазки презрительно уставились на Монтойю.
— Никогда в жизни!
Последние слова пробили-таки темный сладкий туман, застилавший сознание Чило.
— А вот возьму и сделаю! — объявил он. Затем издал характерный звук — его сосед поспешно отодвинулся с «линии огня».— Вот увидите! В один прекрасный день я возьму и сделаю. Что-нибудь. Что-нибудь великое!
— Да уж, наверняка! — заржал сосед.— И чего ж ты такого сделаешь? А, Чило? Расскажи нам о своих великих планах!