Филогенез
Шрифт:
Релдмуртинджек знаком показал, что понял.
— Значит, ничего?
— Ничего,— ответил Ли, покачав головой.— Только слухи, что деньги и решимость продолжать работу здесь подходят к концу. На Земле и в колониях достаточно людей, которые хотели бы направить силы и ресурсы в других направлениях.
— Например, для поиска расы, которую можно было бы обвинить в происшедшем.
Ли не стал оспаривать реплику. Да и как он мог, если замечание можно было отнести даже к нему самому?
— Боюсь, что так.
— Не будет ли это на руку тем самым ренегатам из числа людей, если они и вправду ответственны за случившееся? — Иструки и стопоруки транкса продолжали легкими изящными движениями работать с обломками.
— Возможно. Я надеюсь, те, кто уполномочен принимать решения, учтут такое соображение при вынесении окончательного вердикта. Лично я не хотел бы видеть, как последние люди покидают здешний прекрасный мир, так и не найдя никаких ответов на вопросы.— Л и встал и оглядел развалины вокруг.
— Ты сказал «покидают». Если я правильно понял значение слова, ваше правительство не планирует повторно колонизировать планету?
Ли изумленно посмотрел на насекомообразное. Затем до него дошло, что транксы, без сомнения, имеют другую точку зрения на подобные вопросы, как и на многие другие.
— Планируют или нет — не имеет значения. Ни один человек не сможет поселиться здесь, как бы тут ни было выгодно или удобно. Несмотря на свою красоту, Привал в глазах людей стал миром смерти. Мы… не всегда логичны в такого рода вопросах. Любой из моих соплеменников при одной мысли о возможности колонизировать систему Аргуса в первую очередь подумает о том, что здесь случилось. Вряд ли найдется много желающих жить в окружении душ шестисот тысяч погибших.
— Окружение душ? А где это? Рядом с Вельдом?
Несмотря на всю серьезность разговора, Ли улыбнулся.
— Это не административный округ, а состояние сознания. Просто поверь мне на слово. Никто не прилетит сюда, пока не будет точно знать, что произошло с его предшественниками. И даже когда узнают, вряд ли полетят.
— Шестьсот тысяч погибших,— повторил Релдмуртинджек на низко-транксском. Для Ли эта печальная мантра выглядела как последовательность еле уловимых шепотов в обрамлении музыкальных щелчков и свистов. На транксском фраза звучала даже более тревожно, чем на земшарском.— Все погибшие опознаны?
— Около двадцати двух тысяч, как предполагается, обгорели или получили другие повреждения, делающие опознание невозможным.— Хотя молодому ученому, как и всем его коллегам, приходилось каждый день иметь дело с подобной информацией, легче ему не становилось. Шестьсот… тысяч… Это не поддавалось никакому разумению.
Что касалось двадцати двух тысяч пропавших без вести, они не входили в официальные списки погибших. По ним не отслужат заупокойную, и памятник на их могиле будет безымянным. Ли видел уцелевшие записи, картины и рисунки в школах и домах. Лица погибших чередой проплывали перед ним: открытые глаза ни в чем не повинных людей, не ведающих, какая судьба им уготована. Тяжесть от осознания их смерти была огромна.
Внезапно ему захотелось убежать отсюда. С него хватит. Пусть кто-нибудь другой поиграет в героя. Пусть великую загадку откроет кто-то более проницательный, чем он, обретя тем самым великую славу. С трудом встав на ноги, Ли посмотрел на трудолюбивого транкса, который методично продолжал свою работу.
— Все. С меня хватит. Я сделал все, что мог. Я собираюсь подать заявление об уходе. Не могу здесь больше находиться,— сказал Ли. Вид работающего транкса помогал ему не видеть окружающего хаоса и разрушений, не слышать возникающих в его сознании криков умирающих и не видеть перед собой их лиц, беспомощных и испуганных.
Релдмуртинджек оторвался от работы. Сердцевидная голова транкса повернулась в сторону человека, оглядев его с ног до головы. Хитиновое тело ученого тускло поблескивало в свете, проникающем через разрушенные перекрытия.
— Соседство с душами погибших начинает на тебя воздействовать?
— Что-то вроде.— Ли, оглядевшись, не смотрит ли кто-нибудь из работающих поблизости коллег-землян, понизил голос: — Я надеюсь, ответ найдет кто-нибудь из ваших. Из транксов.
Релдмуртинджек жестом выразил удивление, хотя знал, что человек, по всей вероятности, недостаточно знаком с языком жестов, присущим транксам, чтобы понять смысл движения.
— Почему? Какое это значение имеет по сравнению с собственно решением проблемы?
— Потому что я не хочу думать, будто это сделал кто-нибудь из вас. Даже воображаемая группа фанатиков. Потому что мне понравилось общаться с тобой и твоими соплеменниками. Потому что, в отличие от моих ни в чем не уверенных и всех подозревающих коллег, друзей и родственников, я хочу, чтобы отношения между нашими расами развивались,— он протянул руку к гладкой, блестящей голове инсектоида.— Потому что ты мне нравишься.
Развернув свое негибкое тело настолько, насколько мог, Релдмуртинджек коснулся человеческой руки усиками. Это был жест приветствия и прощания, получивший распространение среди общающихся между собой млекопитающих и инсектоидов. Он позволял компенсировать простительную для людей нехватку сенсорной чувствительности. Улыбнувшись, Ли развернулся и пошел в сторону землян.
Релдмуртинджек еще мгновение смотрел на него, затем вернулся к работе. Как всегда, труд был монотонным, утомительным и безнадежным, но он понял, что ему как транксу он дается легче.
Глава десятая
Неуклюже вывалившийся из плюс-пространства рядом с Аргусом-7 небольшой потрепанный корабль выглядел весьма неказистым с точки зрения современного космического кораблестроения. Параболический отражатель плюс-пространственного двигателя был установлен из рук вон плохо, что говорило о низком техническом уровне изготовившей его цивилизации. Признаки борьбы творцов аппарата с нехваткой соответствующих технологий усматривались и на корпусе. Корабль в подметки не годился любому из тех, что изготавливали земляне, транксы или а-анны.