Философ, которому не хватало мудрости
Шрифт:
— И мы действительно на это пойдем?
— Посмотрим, как будут разворачиваться события, а там решим. Согласись, нам от этого хуже не будет. Давненько мы не разминались, а?
— Ух ты, откуда у тебя столько купу?
Кракюс сунул руку в большой глиняный сосуд и стал перебирать пальцами драгоценные фрукты. Их было там несколько тысяч.
— Да неважно, — неохотно сказал Годи. — Пойдем есть, нас ждут.
— Нет, ну надо же сколько! Откуда?
Годи провел рукой по голове и медленно почесал затылок.
— Я
— Ты продаешь лекарства? Не врешь?
— А что, похоже?
— И что, они столько платят за лекарства?
— Они прекрасно помогают от быстрого распространения микробов…
— Нет-нет, что-то не верится…
— Тогда что?
— Нет, не в этом дело… Здесь что-то другое. Меня бы не удивило, если бы это было из-за того, что мы делаем, из-за неустроенности их жизни…
— Не вижу связи.
— Скажи, они уже зависимы от этих лекарств?
— Пожалуй, можно отметить некоторую зависимость…
— Ну вот, замечательно, они должны полностью от них зависеть…
Годи сделал шаг к калитке своего палисадника.
— Так мы идем есть или нет?
Задумавшись, Кракюс не сдвинулся с места.
— Мы отлучили их от тела, они больше не ощущают настоящих потребностей, глубоких желаний. Теперь для них все идет извне, мы насыщаем их информацией, чувствами, желаниями…
— И что?
— Если это так, они не доверяют больше самим себе и поэтому не могут черпать силы изнутри, они зависимы от нас, а значит, и от лекарств…
— Ну и ну!
— В любом случае они уже подсели на видофор, на сахар, последнюю из твоих выдумок, а теперь еще и на лекарства. Круто…
— Я пошел есть, пока.
Кракюс посмотрел вслед уходящему Годи. Он уже собрался было пойти за ним, как вдруг увидел вдалеке парочку приближающихся приспешников. Марко шел мрачнее тучи, а у Альфонсо был непривычно решительный вид.
Иногда он сожалел, что окружил себя такими болванами. Но все-таки лучше быть с идиотами, чем с теми, кто слишком много думает и все время торгуется.
— Собирайся, — сказал Марко, — мы возвращаемся.
— Это что еще за бред?
— Через три дня снимаемся с лагеря.
— Здесь решаю я.
— Ну, ты как хочешь, а мы сматываемся и забираем Сандро с собой.
Кракюс не знал, что ответить.
— Сандро — мой клиент, и не вам решать за него.
— Послушай, он, кажется, хотел уехать. Ты сам сказал нам об этом.
— Это наше дело — его и мое.
— Но он должен нам денег, твой клиент. Значит, это и нас касается. Разве что ты заплатишь вместо него.
Кракюс внимательно на них посмотрел. Пожалуй, Альфонсо думает то же самое. Слишком поздно его отговаривать.
— Хорошо, ребята, я только хочу закончить то, что начал. Три недели, и мы возвращаемся все вместе.
— Три дня.
— Две недели.
Взгляд у Марко был недобрый. На лбу выступила испарина. Вены на висках набухли. Выражение лица было как тогда, на поле боя в Центральной Америке.
— Неделя, и ни днем больше. Пошевеливайся, а то хуже будет.
34
Сандро
Он корил себя за то, что запустил эту машину, машину мщения с множеством шестеренок и дьявольских пружин. Машину, которой завладел другой и пустил ее на полную мощь, так что Сандро уже не мог ее остановить.
И наконец он осознал весь ужас своего мщения, направленного против целого народа, без разбору, беспощадно обрекая на гибель и невиновных. И все это в надежде на то, что придет облегчение, умиротворение души, а оно все не приходило.
Его терзали стыд и угрызения совести.
Несколько дней назад у него зародилась мысль устроить западню для Кракюса и освободить индейцев. Мысль, которую он поспешил отбросить. Это, конечно, было лишь мечтой, безумной фантазией. Но отбросил он ее по другой причине: это безумие повлекло бы для него такие последствия, за которые он не готов был отвечать.
Но мысль просто так не выкинешь из головы, и она возвращалась снова и снова, как будто хотела напомнить ему о его ответственности. Возможно, и было какое-то решение, и как вариант можно было рассматривать и этот безумный выход, но Сандро этого не хотел, он был не готов платить такую цену… Слова Элианты отзывались в нем, как эхо: «Человек возвышается, когда забывает о себе ради дела, которое защищает». Она была права. Он жалкий эгоист, и ничего больше.
Свернувшись калачиком, он лежал прямо на полу, сгорая от стыда.
Вдруг он услышал какой-то шум и медленно повернул голову. Перед ним в темноте стояла Элианта, лицо ее было серьезным. Силуэт девушки едва виднелся в сумраке, но ее присутствие чувствовалось, словно ее аура вышла далеко за пределы ее тела. Они молча посмотрели друг на друга. Не говоря ни слова, она подошла к нему.
— Выпей это, — сказала она холодно, протягивая ему глиняную чашу.
Он с трудом поднялся. Чаша была наполовину наполнена зеленоватой жидкостью. Он поднял на нее глаза. Ледяной взгляд молодой женщины призывал его подчиниться.
Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять: вместо того, чтобы выдать его жителям деревни, она давала ему возможность самому завершить это…
Ошеломленный, не в силах пошевелиться, он посмотрел на яд. Такого он не ожидал.
Сама судьба обвиняла его. За все надо платить. Рано или поздно жизнь всегда предъявляет счет.
Он должен заплатить.
— Возьми же.
Он не мог оторвать взгляд от чаши и медленно взял ее в руки.
Он представил себя в образе Сократа, готового выпить цикуту, от которой ему предстоит умереть. Сократа обвинили в том, что он совращал молодежь и учил молиться новым богам. Это было именно то, что сделал Сандро… Их обоих обвинили в одних и тех же преступлениях, приговорили к одной и той же каре. Только Сократ был невиновен…