Философия и психология фантастики
Шрифт:
В XX веке огромное значение приобрели виртуальные фантастические феномены, т. е. явления, необычность и противоестественность которых объясняется тем, что они являются не более чем иллюзиями (подробнее об этом - в главке "Пересечение реальностей"). Важнейшими видами используемой в современной фантастике иллюзорной реальности являются сновидения, галлюцинации (психопатологические и наркотические), а также компьютерная виртуальность. Поскольку в снах, галлюцинациях или на экране компьютера действительно может произойти все, что угодно, то наличие таких чудес уже не может даже считаться в полном смысле слова фантастическим допущением, скорее такого рода допущением является высокая степень связности и реальности иллюзорного мира - степень, необходимая для занимательности сюжета, но не характерная для реальных снов, галлюцинаций или компьютерных игр. Это обстоятельство иногда вполне осознается писателями, и именно поэтому им приходится придумывать дополнительные объяснения того, откуда взялась столь эффективная виртуальная реальность. Таким образом, оправдание фантастических феноменов приобретает как бы двухэтажную структуру.
Такая же двухэтажная структура имеется в сказках Льюиса Кэрролла об Алисе. Здесь двухэтажность возникает из-за того, что автор по ходу повествования сам решает изменить стратегию оправдания фантастического. На первый взгляд, все необычные явления, которые встречает Алиса, носят локальный характер - Алиса вступает в соприкосновение с ними только потому, что через особые каналы - нору в одном случае, зеркало в другом - она проникает в "ксенокосм", мир с собственными, необычными законами. Но в конце обоих романов выясняется, что и проникновение в ксенокосм, и все произошедшее в нем было лишь сном. Таким образом, частная причина всех встреченных чудес, а именно существование ксенокосма, сама объясняется более общей причиной - сном. Если все чудеса внутри ксенокосма были локальными феноменами, то сам ксенокосм оказывается виртуальным феноменом.
Использование в фантастике виртуальных феноменов представляет собой как бы двойное манипулирование способностью к фантазии. С одной стороны, сны, галлюцинации, видения с точки зрения психологии являются результатом работы воображения. С другой стороны, сама фантастика есть результат воображения, в которой воплощаются образы, якобы порожденные работой воображения, - но не той работой, которая их действительно породила, а некой другой, вымышленной. В фантастике о снах и галлюцинациях мы имеем дело с воображаемой работой воображения.
Последним типом фантастических феноменов являются феномены беспричинные - такие как "Превращение" Кафки. Иногда в тексте фантастического произведения проглядывает осознанное намерение автора не завершить разработку стратегии оправдания фантастического до конца и этим подчеркнуть политическую, моральную - одним словом, аллегорическую или метафорическую значимость текста. Это вполне естественно: если вещи и события в романе образуют необычные сочетания, а внятных объяснений данному обстоятельству не дается, то это может свидетельствовать о том, что элементы такого текста подчиняются некой внешней, внетекстовой реальности, являясь метафорами по отношению к ней. Именно таковы многие романы Стругацких "Град обреченный", "Улитка на склоне", "Хромая судьба", "Жук в муравейнике" - там мы не находим объяснения некоторых фантастических феноменов, но эта смысловая лакуна введена авторами явно преднамеренно, - в том числе и для того, чтобы подчеркнуть символизм текста.
Беспричинность фантастического также может иметь эстетическое значение. В ранних образцах авангарда, - например, у Хармса - беспричинность фантастического события могла шокировать читателя. Современного читателя-зрителя этим уже не шокируешь, но, тем не менее такое явление как "эстетство необъясняемых странностей" в современных литературе и искусстве, безусловно, имеет место. Примером этого может служить сериал "Твин Пикс".
Б. Гносеологическая классификация
Все стратегии оправдания, о которых шла речь выше, имеют отношение к онтологии фантастического, - поскольку в данном случае, оправдывая небывалые феномены, объясняют их механику и происхождение. Но у тематики оправдания есть и гносеологический аспект, - а именно отношение фантастических феноменов к читателю/зрителю. Если фантастическое помещается в мир, в котором живет и читатель, и если при этом фантастическое хотя бы в каком-то смысле претендует на реальность, то возникает вопрос, почему читатель до того, как познакомиться с данным фантастическим произведением, ничего не знал о возможности таких необычных событий? Разумеется, фантаст вовсе не обязан отвечать на данный вопрос, он может просто молча воспользоваться статусом художественного вымысла, - а художественной вымысел в нашей культуре не обязан давать отчет за свою неадекватность действительности. Тем более это относится к ситуации, когда статус художественного вымысла умножается на статус фантастического вымысла. Итак, право не оправдываться у фантаста есть, - но далеко не все пользуются этим правом. К тому же некоторые распространенные в фантастике идеи и ситуации сами в своей структуре содержат объяснения того, почему читатель не мог с ними встретиться в своей повседневной жизни.
На наш взгляд, следует выделить пять случаев решения фантастами данной проблемы, из которых первых три представляют собой настоящие стратегии гносеологического оправдания фантастического, а два последних являются формами отказа от такого оправдания:
1) иномирная фантастика;
2) криптофактическая фантастика;
3) приватная фантастика;
4) демонстративная фантастика;
5) фантастика с неопределенной локальностью.
Самый простой способ мотивировать неизвестность фантастического читателю - это перенести действие в мир, для него принципиально недоступный, безмерно удаленный в пространстве или во времени, а то и находящийся в "параллельных измерениях". Так возникает иномирная фантастика. Самый распространенный подвид такой стратегии - перенесение действия в будущее. Поскольку читатель еще не живет в будущем, то и проверить прогноз фантаста не может,
Если необычайное событие происходит не за тридевять земель, не на другой планете, не в будущем и не в доисторическом прошлом, если оно по своим пространственно-временным координатам происходит в мире, являющимся "своим" для читателя, но читатель о нем ничего не знает - значит данный факт скрывался, был спрятан, покрыт тайной. Одна из стратегий гносеологического оправдания фантастического - утверждение, что описанный фантастом феномен является "криптофактом", т. е. тайным, скрываемым фактом. Криптофактическая фантастика отсылает действие в некие катакомбы, в недоступные и специально скрывающиеся от посторонних глаз тоннели реальности. Типичным случаем криптофактической фантастики является цикл книг Джоан Ролинг о Гарри Поттере - описываемое в нем сообщество магов специально скрывается от людей, используя для этого невидимость и другие колдовские приемы. Упоминание о Ролинг тем более уместно, что ее произведения являются наиболее известным примером довольно обширного семейства криптофактической фантастики, которое можно было бы назвать криптофольклорным. Существует огромное количество фантастических произведений, в которых утверждается, что на задворках нашей реальности живут традиционные герои сказок, фольклора, мифологии и т. д. В лесах живут лешие, в реках русалки, в домах домовые, - но мы об этом не знаем, поскольку нечисть скрывается от людских глаз. В онтологической классификации такого рода персонажей мы назвали традиционными фантастическими феноменами. Как легко можно понять, криптофольклорная фантастика образуется на пересечении двух таксонов - традиционной и криптофактической фантастики. Примеров криптофольклорной литературы очень много - достаточно назвать романы "Альтист Данилов" Орлова, "Алая аура протопарторга" Лукина, "Ночной дозор" Лукьяненко.
Существует достаточно большая область пересечения между криптофактической и иномирной фантастикой. Фантастика подобного смешанного типа возникает в ситуациях, когда недоступные миры не удалены от современной для автора и читателя эпохи по времени. Это значит, что недоступный мир находится где-то рядом, и между ним и нашим миром имеются каналы связи. В качестве примера хотелось бы привести роман Андрея Лазарчука "Транквилиум". В романе упоминается мир иного измерения, недоступный для большинства жителей Земли, и на этом основании роман Лазарчука можно было бы отнести к иномирной фантастике. Однако полной изоляции между нашим миром и иным измерением нет. Между двумя мирами есть "лазы", - правда, они известны крайне немногим. Кроме того, событиями в другом измерении занимаются советская и американская спецслужбы, - разумеется, в строгой секретности, и допущены к знаниям о других измерениях крайне ограниченный круг сотрудников. Таким образом, если все происходящее в Транквилиуме есть пример иномирной фантастики, то каналы связи между Транквилиумом и Землей оказываются криптофактами.
Еще один переходный случай - уже почти не употребляющаяся в фантастике тема "таинственного острова". Речь, конечно, идет не только об островах, но и о других "затерянных" географических точках. Как говорилось выше, до того, как западная цивилизация не обследовала большую часть Земли, удаленные регионы часто становились ареной для иномирных фантастических повествований. Земная поверхность все более осваивалась, однако сохранялась - да и сейчас еще сохраняется - вероятность, что рядом с обследованными регионами сохраняются еще уголки таинственности. Но поскольку эти островки тайны находятся посреди более или менее обследованных территорий, то читателю приходится к ним относиться уже не столько как к далеким и недоступным, сколько как к сокрытым, спрятанным, таинственным. Таким образом, географическая тематика постепенно уходит из фантастики, предварительно эволюционируя из иномирной в криптофактическую.
В рамках криптофактической фантастики часто используют весьма остроумный и эффектный прием, который можно было бы назвать фантастической герменевтикой. Фантаст берет явно известный читателю факт - и утверждает, что у него имеется тайная подоплека, читателю неведомая. В итоге известные факты истолковывают с помощью стоящих за их фасадом криптофактов. Так, в романе Лазарчука и Успенского "Гиперборейская чума" известные мифы о богах объясняются деятельностью героев романа в доисторическом прошлом. Огромное количество фантастической литературы посвящено разоблачению тайной стороны известных исторических либо мифологических событий, в частности, существует большое количество версий евангельских событий - Иисус Христос объявляется то пришельцем из будущего, то из других измерений. Важнейшей разновидностью фантастической герменевтики в современной российской фантастике является так называемая "криптоистория" т. е. выявление тайных, фантастических "пружин" политической и военной истории.