Философия терпимости
Шрифт:
— Да нет, просто странно всё это. Зачем тогда вешать на тебя покойника, а затем быстренько сплавлять в жопу мира? Не вижу я логики в этом поступке.
— Так, может, всё как раз на поверхности? Анатолий Саныч действительно хочет отыскать кладбище дроидов. Ну а смерть лысого — хороший повод нам не платить. Ну и от себя подозрения отвести.
— Велика честь — побыть козлом отпущения, — ухмыльнулся приятель. — Может, ты и прав. Вот только у меня внутри постоянно свербит, не даёт покоя… Знаешь, бывает такое чувство, когда выходишь из дома и кажется, будто ты что-то забыл. И всегда по итогу оказывается, что чувство
— Ты это к чему сейчас?
— А к тому: нечисто здесь. В смысле, говнецом попахивает от твоего Саныча.
— Он не мой.
— Да какая разница. Ты ведь меня понимаешь.
— Понимаю.
— Ну а чё тогда?
— Ты что предлагаешь, бросить всё и вернуться?
— Не обязательно. А вот маршрут я бы сменил.
— Так мы, считай, напрямую едем. Смысл кренделя выписывать? Или бешеной собаке семь вёрст — не крюк?
— Вот заодно и проверим. У нас на пути четыре города получается, так?
— Ну?
— Предлагаю сейчас чуть севернее взять, там тоже какой-то посёлок имеется. Да, он поменьше, но нам-то какая разница? Пожрать-попить дадут — и то хлеб.
— Сильный крюк выйдет?
— Километров на сто пятьдесят. Может, двести, если на весь маршрут растянуть. Мы там по другой цепочке посёлков проедем, а затем уже на курс встанем.
— В принципе, терпимо. Давай.
Но в ответ я получил полное молчание, а потому был вынужден оторваться от созерцания Палыча и взглянуть на Хлюпу. Тот сидел с открытым ртом и огромными от удивления глазами таращился в небо. Я тоже решил взглянуть на то, что приковало внимание товарища, после чего наверняка застыл в той же позе.
Прямо в небе, словно из другого мира, плавно появлялось нечто огромное. Если эту штуку сравнить с чем-нибудь из знакомого, к примеру, из моего прошлого мира, то ближе всего будет один из небоскрёбов «Москва-сити». Хотя, скорее всего, эта хреновина окажется гораздо больше.
Её контуры становились всё отчётливее, и вскоре нам удалось рассмотреть бегущие вдоль бортов разноцветные огоньки и широкие панорамные окна. Уже не оставалось никаких сомнений в том, что эта штука — космический корабль. Ну или ещё что-то подобное. В общем, явно искусственного происхождения. И, похоже, корабль не помещался в атмосфере. Его верхняя часть терялась в верхних слоях, словно растворяясь в структуре и постепенно становясь невидимой.
А затем нас едва не оглушила сирена. Её мерцающий звук ревом разнёсся по всей округе. Даже Палыч отреагировал на опасность и свернулся в клубок. А мы так и продолжали наблюдать за громадиной с открытыми ртами.
Вдруг в задней части корабля что-то зашевелилось. Мы не сразу поняли, что это открывается грузовой шлюз, пока от корабля не отделилась небольшая точка. Она с тихим свистом увеличивалась в размерах, а в следующую секунду с глухим стуком врезалась в землю, подняв огромное облако пыли. И всё бы ничего, если бы этот процесс происходил где-то вдалеке. Но нет, первая железка рухнула примерно в пятнадцати метрах от нас.
Мне хватило мгновения, чтобы прикинуть стандартную гору хлама и соотнести её с нашим местоположением.
— Валим отсюда! — закричал я и первым сорвался с места.
На сей раз Хлюпа не спорил. Он рванул к машине с такой прытью, что гепард от зависти на собственном хвосте повесился бы. Я же нёсся в противоположную сторону,
С разбегу я схватил Генку и зашипел от боли в ладонях. Всё же иглы у него острейшие, словно он их каждый вечер надфилем подводит, пока никто не видит. Но сейчас можно и потерпеть. Позже ему пинка отвешу, чтобы гордость свою не включал.
Едва я подхватил Репейника и помчался в сторону машины, как в место, где секунду назад возлежал ёж, врезалась очередная массивная железяка. Рассматривать её времени не было, ноги бы унести.
В машину я влетел на всех парах и едва не вынес из-за руля Хлюпу, потому как только с его помощью и смог остановиться. Палыч вылетел из рук прямо ему на колени и даже не подумал развернуться. Но и Хлюпа времени даром не терял. Не обращая внимания на живой репейник у себя на коленях, он ударил по педали газа. Из-под колёс вылетели куски дёрна, и нас натурально вдавило в кресла, когда багги наконец сорвался с места. А буквально через секунду позади раздался оглушительный грохот.
Мы отъехали от места выгрузки на пару сотен метров, и Хлюпа, резко потянув за ручник, развернул машину на сто восемьдесят градусов. Перед нами открылась грандиозная картина сброса мусора. Такого ни я, ни Хлюпа, не видели никогда в жизни. Сам процесс длился недолго, максимум — пять минут. А затем шлюз в задней части громадины закрылся, и она попросту растворилась в воздухе. Никаких спецэффектов по типу мощных реактивных двигателей, даже лишнего шума не было. Корабль исчез так же, как и появился.
— Вот это ни хрена себе! — выдал Хлюпа и выскочил из машины.
— Ты куда?
— Как куда?! Это же свежак! Пошли посмотрим, может, там чего ценного есть!
Мне дважды повторять не стоит. Тем более когда речь идёт о возможной наживе. Я выскочил следом, снова осмотрелся в поисках Палыча (ну так, на всякий случай, чтобы знать, где его подхватить) и помчался за приятелем, который уже зарылся в кучу хлама.
Не меньше часа мы рыскали вокруг в надежде наткнуться на чего-нибудь стоящее. Но увы, повсюду попадались лишь на искорёженные куски металла. Странно, но на ощупь он казался мягким, скорее даже бархатистым, словно кожа, хотя, стоило по нему чем-нибудь приложить, отдавал характерным звоном. А ещё, несмотря на палящее солнце, он оставался приятно прохладным. Я даже небольшой кусочек себе урвал. Пригодится ко лбу прикладывать в качестве кондиционера. Хлюпа, глядя на меня, тоже рассовал несколько небольших обломков по карманам. Однако ничего по настоящему ценного мы так и не нашли.
Настроения нам это не испортило, потому как мы всё ещё пребывали под впечатлением от увиденного. Шоу до сих пор потрясало воображение. А я заодно получил ответ на вопрос: «Каким образом высшим удаётся наваливать такие огромные кучи?»
Мы забрались обратно в машину. Хлюпа настроил навигатор на новую точку. А я тем временем боролся с Палычем, который никак не желал покидать это место и постоянно рвался на выход. Однако как только мы тронулись, он сразу успокоился и развалился спать в ногах. Я бережно переложил ежа на пассажирское сиденье, а сам перебрался на место стрелка. Кто его знает, какие ещё приключения могут ждать по пути.