Философия в будуаре, или Безнравственные учителя (Другой перевод)
Шрифт:
ДОЛЬМАНСЕ. Отнюдь, мадам, скорее, недостаточно последователен – многие мои собратья, определенно, не стали бы иметь дело и с вами... Я же пошел на это и не намерен останавливаться – напрасно вы обвиняете меня в том, что культ мой доведен до фанатизма.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Вперед, шевалье! Только поосторожней, помни, в какой узкий пролив тебе предстоит втиснуться – явное несоответствие вместилища и содержимого.
ЭЖЕНИ. О, он убьет меня, спасения не будет! Ну и пусть! Огонь моего желания сильнее страха – рискну... Входи в меня, милый, проникай, я твоя.
ШЕВАЛЬЕ ( держа
ЭЖЕНИ. Осторожней, потихоньку, я не выдержу... ( Она кричит; слезы текут по щекам.) Помогите! Подружка моя... ( Отбивается.) Нет, не хочу его принимать! Отпустите, не то закричу караул!
ШЕВАЛЬЕ. Ори сколько угодно, маленькая дрянь, сказал – войду, значит войду, хоть тысячу раз подохни!
ЭЖЕНИ. Варвар!
ДОЛЬМАНСЕ. Фу-ты, черт, понимаю! Когда у тебя твердеет – тут уже не до любезностей!
ШЕВАЛЬЕ. Держите ее; я уже там! Пробиваю!.. Крепкий орешек, проклянешь все на свете с этими девственницами! Посмотрите, она вся в крови!
ЭЖЕНИ. Иди ко мне, мой тигр! Иди, рви на части, теперь мне все равно! Целуй меня, палач мой, целуй, я тебя обожаю! Ах, когда он внутри, совсем не страшно, сразу забываешь о страданиях... Мне жаль девчонок, пугающихся сладостной этой атаки! Из-за ничтожного неудобства – отказаться от такого блаженства!.. Вталкивай! Вталкивай, шевалье, я дохожу до точки... Твоя сперма – целительный бальзам: смажь ею раны, тобою нанесенные... Глубже, доставай до матки... Ах, боль сменяется наслаждением... земля уходит из-под ног... ( Шевалье извергается, Дольмансе обрабатывает его зад и яички, а госпожа де Сент-Анж щекочет клитор Эжени, после чего композиция нарушается.)
ДОЛЬМАНСЕ. Я нахожу, что именно сейчас по свежепроторенной дорожке нашей малютки должен проехаться Огюстен.
ЭЖЕНИ. Огюстен?! С его громадиной?! И прямо сейчас, когда я еще обливаюсь кровью?.. Вы что, жаждете моей смерти?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Поцелуй меня, сердце мое... мне жаль тебя... но приговор уже вынесен и обжалованию не подлежит: терпи, ангел мой.
ОГЮСТЕН. Ух ты, ё-моё! Я не прочь! Коли нужно натянуть эту девчушку, я и в Рим потопаю пешим ходом.
ШЕВАЛЬЕ ( хватаясь за огромный член Огюстена). Эй, Эжени, видишь, как он вздыбился? Вполне готов сменить меня на моем посту.
ЭЖЕНИ. О Боже правый, за что мне такое наказание? Вы хотите меня погубить, это ясно...
ОГЮСТЕН ( овладевая Эжени). О нет, зазря вы, мамзель: от этого еще никто не умирал.
ДОЛЬМАНСЕ. Минутку, сынок, одну минутку: пока ты ее имеешь, пусть она подставит мне свою попку... Да, отлично, а теперь вы, госпожа де Сент-Анж, извольте подойти ко мне поближе: я обещал употребить вас сзади и слово свое сдержу, располагайтесь так, чтобы, занимаясь вами, я тем временем мог высечь Эжени. А меня пусть отхлещет шевалье. ( Все устраиваются.)
ЭЖЕНИ. О проклятие! Он меня прикончит! Поласковее, мягче, грубиян!.. Ах ты, скот! Вбивает... что есть силы... негодяй! До самого дна! Я умираю!.. О Дольмансе, и еще ваша порка! Подогреваете меня с двух сторон, мои ягодицы горят, как в огне...
ДОЛЬМАНСЕ ( хлеща с размаха). То ли еще будет, маленькая шельма! Увидишь, как сладостно ты разрядишься... Раз уж вы ковыряетесь в ней, Сент-Анж, позаботьтесь, чтобы легкий ваш пальчик смягчил боль, которую причиняем ей мы с Огюстеном. Ощущаю, мадам, как сжимается ваш анус... Похоже, мы придем к финишу одновременно... Ах, я зажат между братом и сестрой – это просто божественно!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ (о бращаясь к Дольмансе). Давай-давай, солнышко, не останавливайся! Никогда еще мне не было так хорошо!
ШЕВАЛЬЕ. Дольмансе, предлагаю поменяться местами: ты элегантно переходишь из жопы моей сестры в жопу Эжени – пусть почувствует всю прелесть положения, когда двое бьют по задней стенке, – а я тем временем проделаю то же самое с сестренкой, она же в свою очередь вернет твоим ягодицам удары розог, которыми ты только что до крови обагрил попку прелестной Эжени.
ДОЛЬМАНСЕ ( исполняя). Согласен. Будь по-твоему, друг мой: действительно, трудно вообразить перестановку более элегантную!
ЭЖЕНИ. Как! Оба в меня, Боже правый!.. Не знаю, к кому из них приноравливаться, – довольно было бы и одного этого жеребца... Ах, сколько спермы натечет от них двоих! Уже проливается... Если бы не эта мощная эякуляция, меня бы уже, наверное, не было в живых... А ты, моя милая, делаешь то же, что и я... О, как она ругается, мерзавка! Дольмансе, извергайся! Ну же, любовь моя!.. Я уже затоплена этой грубой деревенщиной: он впрыснул мне до самых потрохов... Ну, теперь оба долбаря одновременно! Друзья, примите и мою любовную влагу – пусть соединится с вашей... Взлетаю в поднебесье... ( Композиция расстраивается.) Ну как, дорогая, довольна ты своей ученицей? Заправская я теперь шлюха? Вы довели меня до такого... я взбудоражена... вне себя... Совершенное опьянение – клянусь, готова помчаться на улицу и отдаться первому встречному!
ДОЛЬМАНСЕ. Как она прекрасна!
ЭЖЕНИ. Вас я ненавижу – вы посмели мне отказать!
ДОЛЬМАНСЕ. Я сохранил верность своим догматам.
ЭЖЕНИ. Ладно, прощаю вас, но только из уважения к основополагающим принципам распутства. Понимаю, что именно они отныне становятся для меня руководством к действию, коль скоро я избираю стезю преступления. Присядем и поговорим; мне надо передохнуть хоть минутку. Продолжайте ваши наставления, Дольмансе, утишьте мое волнение, заглушите угрызения совести, ободрите меня.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Справедливое требование: практика непременно должна быть подкреплена теорией, иначе ученица не достигнет совершенства.
ДОЛЬМАНСЕ. Итак, на какой предмет занять вас беседой, Эжени?
ЭЖЕНИ. Меня интересует, действительно ли необходимы в обществе правила морали и насколько существенно их влияние на национальный дух.
ДОЛЬМАНСЕ. Надо же! Как раз сегодня утром, выйдя из дому, я приобрел в Пале-Эгалите одну брошюрку. Судя по названию, она содержит ответ на поставленный вами вопрос... Едва вышла из печати.