Философия. Книга первая. Философское ориентирование в мире
Шрифт:
После первой озадаченности границами в ориентирующем в мире знании, еще не осознавая этого различия, обыкновенно переходят к утверждению совершенной пустоты. Если здесь эмпирическое исследование не получает привычного наполнения, то, скажем, историк отворачивается от первых начал в недоступной дали времени, чтобы искать содержание в близких к нему объектах, естествоиспытатель переходит к особенному предмету своего исследования. Если мы наталкиваемся на границы, не только в данное время, но и в принципе непереходимые, то мы еще не трансцендируем. Загадка остается еще лишенной правильно поставленного вопроса и смысла. Ее только переносят вдаль и ложно разрешают, давая гипотетические в предметном отношении ответы о материи, какова она сама по себе, о человеке, каким он был до своего начала, и т.д. У этих границ останавливается популярная философия, которая, вместо того чтобы трансцендировать, ищет решения проблемы в фантастическом мнимом
Трансцендирование в философском ориентировании в мире ищет отличить частные границы от принципиальных. Если бы мы рассматривали принципиальные границы как частные, через которые исследование однажды сможет перейти, то мир был бы для нас совокупностью всего бытия, а научное знание заключало бы в себе всю возможную достоверность. Но если мы постигаем принципиальные границы, то мы не ведем обсуждения того, чего еще не знаем, но что некогда могли бы знать, не жалуемся на то, что чего-то не можем разгадать, но осуществляем конфетное трансцендирование, которое, не теряя мира, открывает возможность превзойти мир (das, ohne die Welt zu verlieren, die M"oglichkeit "offnet, die Welt zu "uberschreiten).
2. Трансцендирование в просветлении экзистенции.
– Индивид, как этот индивид, трансцендирует от себя, как эмпирической индивидуальности, к себе, как подлинной самости в непередаваемой (un"ubertragbar) исторической конкретности своего бытия в существовании. Сообщимые мысли философского просветления экзистенции каждый раз имеют свой корень в этом индивиде и относятся к его возможности. В среде всеобщего, к которому привязана всякая мысль, как мысль, рефлектирующее просветление трансцендирует по ту сторону психологических и логических содержаний, с которыми оно оперирует, к изначальному трансцендированию, которое осуществляется только как бытие меня самого в моей историчности (zum urspr"unglichen Transzendieren, das sich nur verwirklicht als Sein meiner selbst in meiner Geschichtlichkeit). Всеобщее трансцендирование философского сообщения не совпадает с экзистенциальным трансцендированием к себе самому, которое, хотя и удостоверяясь или пробуждаясь в философской мысли, само еще не является, однако, действительным в ней (durch den philosophischen Gedanken zwar vergewissert oder erweckt, nicht auch selbst in ihm schon wirklich ist).
Мысль и выражение могут не обладать здесь в непосредственно сказанном и подразумеваемом тем, что составляет его подлинный смысл. Мысль лишь косвенно обращается на «я сам», которое есть в «коммуникации» как «историчное сознание» из «свободы»; оно приходит к себе в «пограничных ситуациях», удостоверяется в себе в «безусловных действиях» и находит исполнение как «абсолютное сознание». Оно не имеет существования, ни как «субъективность», ни как «объективность», но является себе в существовании посредством напряжения в полярности того и другого. В свою очередь, все эти слова, будучи не понятиями, но знаками (signa), не затрагивают никакого бытия, которое бы, став предметом, еще оставалось тем, что оно есть. Того, что должно быть схвачено (getroffen) в этих мыслях, нельзя найти при посредстве меня как сознания вообще. Для этого последнего, в среде которого, тем не менее, они только и могут выразить себя, они остаются непонятными. Ибо в них не схвачено никакое встречающееся существование (vorkommendes Dasein). Только в той мере, в какой я есмь я сам, они получают проверку и отголосок, отталкивание и усвоение. Там, где ищут оправдания в мире средствами всеобщего, просветление экзистенции должно молчать. Оно отрекается от самого себя, когда им пользуются для аргументации. Оно обращается от возможной экзистенции к возможной экзистенции (ибо оно хочет взывать и пробуждать), а не к сознанию вообще (ибо обосновать оно не может).
Если в просветлении экзистенции ведут речь психологически, то имеют в виду не душу как эмпирический объект, но то, что никогда не становится предметом психологии, однако что всякий раз есмь я сам. Это - не понимаемое, но открывающееся через понимание непонимаемое (Es ist nicht das Verstehbare, sondern das durch Verstehen sich offenbarende Unverstehbare). Если осуществляется трансцендирование от эмпирически-исторической индивидуальности, которая может стать объектом, к исторической глубине подлинного «я есмь», которое никогда не становится объектом, то действующая в этом трансцендировании экзистенция еще не есть бытие. Она не есть ни первый исток всего, а тем самым также и совершенно иного, не есть она и через себя самое: она постигает себя в своей свободе из своей данности, как существование во времени. Я сам не есмь ни только существование, ни безусловное бытие (Ich selbst bin weder nur Dasein noch das Sein schlechthin).
Таким образом, в этом изначальном трансцендировании ко мне я не знаю, что я есмь, но вступаю в некоторое осознавание этого «я есмь» (trete ein in ein Innewerden jenes „ich bin“). Мышление в рефлектирующем философском просветлении экзистенции в отношении к подобному трансцендированию не дает мне, правда, никакой объективной опоры, но делает возможным достижение большей светлости фактического трансцендирования. Экзистенциальная действительность и совершение мыслей, совпадающие в философском ориентировании в мире, поскольку здесь сама мысль есть в то же время изначальное трансцендирование, в просветлении экзистенции остаются разделенными, даже если они и весьма близко подходят здесь друг к другу.
Если в просветлении экзистенции ведут речь логически, то здесь меняется на противоположное (kehrt sich um) то, что в ориентировании в мире кажется самоочевидно значимым. Смысл категорий смещается. Особенное становится больше всеобщего; относительное для исторического знания становится формой абсолютного; глубочайшая укорененность в историчной ситуации есть подлинное становление собой (die innigste Verwurzelung in geschichtlicher Situation ist eigentliches Selbstwerden), тогда как простое возвышение во всеобщее означает изничтожение (Vernichtigung); я сам стою выше идеи, которой, правда, я, экзистируя, подчиняю себя как эмпирический индивидуум, служа ей в существовании, но которую я прорываю как экзистенция (ich selbst stehe "uber der Idee, der ich doch existierend mich als empirisches Individuum im Dasein dienend unterwerfe, die ich aber als Existenz durchbreche). Смысл истины становится другим; в просветлении экзистенции не имеет силы ни положение «существует одна истина для всех», ни положение «существует несколько истин». Но в становлении собою я в коммуникации с другой самостью осознаю истину, которая не всеобщезначима, и однако же больше, чем просто вода правильного, - а именно, ту единственную истину, которая есть истина для меня, потому что я безусловно следую ей.
Поскольку я трансцендирую к себе как подлинной самости, я есмь как экзистенция с экзистенциями, но я не могу (как соблазняет думать подобное утверждение) наблюдать за экзистенциями, как стоящее вне их сознание вообще. Сознание вообще в своем объективном рассмотрении вовсе не видит экзистенции. Она действительна только для экзистенции в коммуникации. Философствование в просветлении экзистенции означает не приобретение знания о другом, но путь откровения существенного бытия в возвращении к себе самому (Philosophieren in der Existenzerhellung bedeutet nicht den Erwerb des Wissens von einem Anderen, sondern den Weg der Offenbarung wesentlichen Seins im Zusichselbstkommen). Это именно бытие есть здесь само и не может еще раз повстречать себя самое. Кажимость экзистенциально-философского знания обо мне соблазнила бы меня к тому, чтобы устраниться от действительности; вместо того, чтобы действительно быть самим собою, я только утверждал бы о себе, что я есмь некоторое самобытие (statt wirklich ich selbst zu sein, w"urde ich nur ein Selbstsein von mir behaupten).
3. Трансцендирование в метафизике.
– Если я задавал вопрос о бытии, то не удавалось объективно познать бытие как единое, выдвинуть такое понятие-бытия, которое бы было настолько всеобъемлющим, чтобы охватить в себе все бытие, как его отдельные виды, или заключало бы эти виды в своей целости (Ganzheit), как моменты.
В науках мы обращаемся к бытию, как к существованию в его множественности. Науки тем решительнее овладевают своей истиной в ясности постижимого (Fassliche), чем решительнее в то же время они замечают свои границы и приготовляются к просветлению непостижимого (Unfassliche).
Перед лицом этих границ экзистенция прорывает имманентность сознания. В коммуникации я удостоверяюсь в экзистенциальном бытии (existentielles Sein), но как раз в ней я не достигаю бытия, как единого. Ибо мы есмы из истока с другим истоком (wir sind aus einem Ursprung mit anderem Ursprung). Покой единого бытия открывается - если вообще открывается - только как трансценденция.
К ней и направляется последнее трансцендирование. Это трансцендирование возможно только для экзистенции, приходящей к себе из существования. Предметность, в которой является трансценденция, прозрачна только для экзистенции, и в то же время она исчезает (ist verschwindend) как предметность; ее нет для теоретического сознания вообще, для которого эти предметы даны нечетко (opak) и суть не более, чем только предметы. Это означает: откровение (Offenbarwerden) трансценденции привязано к ее явлению в существовании, в котором бытие остается разорванным и в котором его можно искать и охватить его как единое только на почве историчности экзистенции, встречающей себя здесь как множество (das Offenbarwerden der Transzendenz ist gebunden an ihre Erscheinung im Dasein, in der das Sein zerrissen bleibt und nur auf dem Boden der Geschichtlichkeit der als vielfache sich begegnenden Existenz als das Eine gesucht und ergriffen werden kann).