Философия. Книга вторая. Просветление экзистенции
Шрифт:
Из онтологического сознания философствование возвращается обратно к удостоверению в бытии, которое верифицирует себя как действительность просветляющего себя присутствия этого историчного самобытия. Онтологическое сознание при этом сохраняется: если оно мнило уловить абсолютное бытие, то - как возможность чтения шифрописи, - если же оно обращалось к существованию, то - как безграничная воля к знанию о всяком мировом бытии в его всякий раз особенной определенности. Но подлинно философское сознание делает и то, и другое своей средой, в качестве которой они утрачивают прочность окончательного знания о бытии. Ибо удостоверение изначальной достоверности бытия экзистенции не может удовольствоваться объективностями абсолютного бытия трансценденции и мирового бытия.
Сделать абсолютное сознание, - эту достоверность бытия, которая, в силу присущего ей напряжения к недостоверному, бывает истоком всякого философствования, - темой философствования, вместо того чтобы только философствовать из этого сознания, кажется подобным срыву, в котором нет больше ничего. Кажется, как будто бы я все-таки хотел обернуться и взглянуть туда, куда не проникает никакой взгляд, - как будто бы все-таки здесь хотели вступить на ту основу, из которой я прихожу, если подлинно бываю сам собою. Абсолютное сознание, не мыслимое предметно, неисследимое как существование, непредставимое как переживание, есть как бы ничто.
Однако так же как сознание вообще есть условие всякой предметности в мире, так абсолютное сознание есть отсвет истока для постижения того или другого существования в мире в его необъективной историчной глубине, для безусловных поступков экзистенции, для откровения (Offenbarwerden) трансценденции. Это - сознание моей сущности. Если просветление экзистенции есть для нас ось философствования (Achse des Philosophierens), то абсолютное сознание ловит сокровенную глубину самой экзистенции (trifft das absolute Bewusstsein das Innerste der Existenz selbst).
Следует попытаться найти стрелки, которые укажут на этот исток. Парадокс философствования в сказанном и несказанном (im Sagen und! Nichtsagen), в круге и в исчезновении подразумеваемого, служит выражением неисполнимости самой задачи.
Мы представляем здесь образ абсолютного сознания в три хода: в его движении из истока, - как незнание, головокружение, страх, совесть; в его исполнении, - как любовь, вера, фантазия; в его обеспечении в существовании, - как ирония, игра, стыд, хладнокровие.
Движение в истоке
Поскольку я не могу знать абсолютное сознание как эмпирическое существование и поскольку оно вообще ни в каком знании о нем не становится для меня обладанием (Besitz), то оно может существовать только в достижении себя (Sicherringen). Абсолютное сознание, владеющее собой только в движении, осуществляется поэтому со знанием опасности: обрести себя или потерять, стать собой - или исчезнуть.
Эти движения можно обсуждать, однако не как правила, согласно которым их можно было бы осуществлять. Ибо, будучи в каждом случае историчными в своем истинном содержании, они пребывают совершенно по ту сторону всякой передаваемости и технического руководства, они не могут быть в тождественном виде повторены другими. Но в их мыслимости индивид может, преобразуя это мыслимое, согласоваться со своим собственным истоком.
Это движение позволяет из отрицательного, силою самого отрицательного как возможности, явиться положительному: в незнании, в приступе головокружения (Schwindligwerden), в страхе; из погружения на дно, именно через сам опыт такового, оно увлекает меня к восхождению. В противоположность возникающему в этом Движении, оно придает полноту звучания различающему масштабу и требованию решения в совести.
1. Незнание.
а) Незнание как поворотный пункт в истоке.
Незнание только как отрицательное высказывание само было бы ничтожно. Оно есть движение абсолютного сознания не как всеобщее знание о моем незнании, еще прежде чем я буду знать, но как приобретенное незнание, приходящее к себе в снятии того или иного предметного знания. Оно существует не как пустое отрицание знания прежде попытки знать, не как воздержание для того, чтобы устраниться от всякой определенной действительности; но в каждом случае оно бывает содержательно благодаря той мере знания, в которой находит себя как незнание. Поскольку незнание, высказанное в простоте, есть ничто, то и дело повторяющиеся обороты речи: «этого нельзя познать, нельзя постичь в понятиях, нельзя высказать», - пусты, поскольку дело ограничивается только ими. Поскольку они получают вес только во взаимосвязи со знанием, которое было преодолено в них, становясь незнанием, незнание обладает содержанием только как специфическое, порожденное на содержательном пути незнание. Только незнание, приобретенное на основе самого всеобъемлющего знания, есть настоящее незнание.
Но приобретенное незнание не есть покоящийся пункт, но есть поворотный пункт в движении, из которого при самом его достижении сразу же происходит возврат. В нем невозможно оставаться, но он влечет к знанию и к достоверности, которые именно из него получают исток своего движения.
Поэтому оказывается недостаточно после многих неудачных попыток воли к знанию в конце концов оставить эти попытки и знать только то, что я не знаю. Это незнание осталось бы без всякого отношения к знанию, неподвижным и недвижущим. Оно ничего не могло бы поделать с собою, потому что оно есть только прекращение. Нужно также и действительно знать то, что мы можем знать, чтобы достичь истинного незнания. Это истинное незнание не разрушает определенного знания, но преодолевает его, переходя его границу, потому что оно не дает удовлетворения. Оно не есть тогда безразличное незнание, оставленное познающим пребывать на границе, и не пустое незнание, избранное отрекающимся как остаток его бытия, но подвижное незнание, которое в то же время влечет нас назад.
Это незнание не есть также незнание неуверенности применительно к конечным вещам, которое может быть снято при помощи определенного знания; но это - неотменимое незнание, которое переживается нами опытом тем решительнее, чем более ясным становится наше подлинное знание. Это - глубина, в которую не вступают иначе как только в поворотном пункте движения, находящем исполнение отнюдь не в этом пункте, но только в том, куда оно возвращается.
б) Воля к знанию в незнании.
- Если глубина абсолютного сознания как незнания не достигается путем отречения, потому что я ведь, мол, все-таки не могу знать, то достигается она, скорее, именно через волю к знанию, лишь с тем большей силой стремящуюся вперед, как только достигает поворотного пункта. Я не могу перестать желать знания даже там, где я уже не могу знать, я в самом незнании еще хотел бы знать, и выношу незнание, только если иду вперед, подгоняемый изначальной волей к знанию.