Философские обители
Шрифт:
Перед нами не историческое повествование как таковое, а замечательный рассказ, полный «пантагрюэлизмов». Под лёгким пером Рабле с его темпераментным и ярким стилем он, несомненно, приобрёл бы пикантность, красочность и сочность без всякого ущерба для эзотерического смысла.
До того как Благоразумию был придан статус основной добродетели, оно долгое время выполняло функции аллегорического божества, которое древние изображали двуликим. Наша статуя очень удачно воспроизводит этот облик. Вперёд глядит молодое женское лицо с правильными чертами, назад же обращено благородное и строгое лицо старца. Линии второго лица как бы продолжают изгибы длинной шелковистой бороды. Эта великолепная фигура — вариация образа Януса, который был сыном Аполлона и нимфы Креусы — представляется не менее интересной, чем три другие, и не уступает им в величественности.
На плечах у Благоразумия широкий плащ философа, который раскрывается, представляя взору блузку с гофрированной отделкой. Затылок закрыт простым платком. Обрамляя лицо старца, платок завязывается спереди и обнажает шею, украшенную жемчужным ожерельем. Юбку с широкими складками поддерживает витой шнур с шишечкой, на вид тяжёлый и похожий на монашеский. Левая рука сжимает выпуклое зеркало, в которое женщина не без удовольствия глядится. В правой руке у неё циркуль с разведёнными острыми ножками. У её ног замерла свернувшаяся змея [XL].
XL. Нантский собор. Гробница Франциска II. Благонамеренность (XVI в.)
Для
Таким образом, под внешним покровом Благоразумия мы прозреваем сокровенный образ древней алхимии и через атрибуты Благоразумия приобщаемся к её тайнам. К тому же практическая символика нашей науки так или иначе зиждется на двух понятиях, на двух чисто философских добродетелях: благоразумии и простоте. Prudentia et Simplicitas — таков девиз Василия Валентина и Сеньора Задита. На одной из гравюр Трактата об Азоте изображён Атлас, поддерживающий небесный свод, а у его ног — бюст Януса (Prudentia) и скульптура Простоты (Simplicitas) под видом ребёнка, разбирающего азбуку. Но если простота — свойство прежде всего естества (это самое первое и самое важное из его достояний), то человек, напротив, наделён свойствами, сводящимися к одному — Благоразумию. Среди этих свойств осмотрительность, осторожность, разумность, проницательность, опытность… Чтобы довести эти качества — врождённые и приобретённые — до совершенства, требуется время, поэтому вполне резонно, что у Благоразумия два лица.
В алхимическом объяснении атрибутов нашей основной Добродетели, судя по всему, находит отражение и другая, менее отвлечённая истина. Обычно рекомендуется сочетать браком «здорового сильного старика с прекрасной молодой девой». От этого химического брака (noces chimiques) должен родиться младенец-металл, который будет назван андрогином, потому что он совмещает в себе природу своего отца (Серы) и матери (Ртути). Здесь, впрочем, содержится тайна, о которой не говорят даже самые лучшие, самые откровенные авторы. Операция, о которой идёт речь, кажется простой и обыденной. Мы, однако, тщетно бились над ней несколько лет, а всё оттого, что Философы ловко соединили две последовательные работы в одну и сделали это с тем большей лёгкостью, что эти два процесса схожи между собой и приводят к близким результатам. Под их андрогином Мудрецы подразумевают искусственно приготовленную смесь Серы и Ртути, что предполагает предварительное получение каждого (isolés ou extraits) из этих компонентов. Речь, следовательно, не идёт о веществе, непосредственно порождённом естеством. В этом случае мы говорим, что старец сочетается с юной девственницей. В практической алхимии труднее всего решить, с чего начинать. Поэтому мы предпочитаем больше говорить о начале, чем о конце Делания, и используем для этого каждый удобный случай. Мы поступаем так согласно авторитетному совету Василия Валентина, который говорит: «Тот, у кого есть вещество, всегда найдёт в чём его сварить, а тот, у кого есть мука, может не беспокоиться о хлебе». Между тем элементарная логика обязывает нас искать родителей Серы и Ртути, если мы желаем получить посредством их соединения философский андрогин, другими словами, ребис, compositum de compositis, живой меркурий (mercure animé), то есть собственно материю Эликсира. Из химических родителей Серы и Ртути, один, а именно девственная мать, продолжает играть свою роль, а вот старец, выполнив свою миссию, должен уступить своё место более молодому. От этих союзов рождается по отпрыску — они разного пола: сухая и огненная Сера и «флегматичного и меланхолического нрава» Ртуть. Именно это подразумевают Филалет и д'Эспанье, когда говорят, что «нашу деву можно выдать замуж дважды без ущерба для её девственности». Другие выражаются более туманно, замечая лишь, что «небесные солнце и луна не то же самое, что светила философов». Эти слова следует понимать таким образом, что художнику никогда не найти родителей камня, собственно взращённых естеством, и он должен сам создать герметические солнце и луну, чтобы не лишиться драгоценного плода их союза. Нам кажется, по этому поводу мы сказали достаточно. Умному много слов не надо, и те, кто долго трудились над этой проблемой, сумеют воспользоваться нашим советами. Мы пишем для всех, но не все призваны нас услышать, потому что говорить более открыто мы не вправе.
Свернувшаяся у ног нашей статуи змея, чья голова в предсмертной судороге откинута назад, считается одним из атрибутов Благоразумия: змея от природы очень осторожна. Пусть так, однако согласитесь, что умирающая рептилия вряд ли может проявлять такое своё качество. Поэтому логично предположить, что у этого символического образа другой смысл, весьма отличный от того, что ему приписывают. В герметике у змеи такое же значение, как и у дракона, который, согласно Мудрецам, олицетворяет Ртуть. Вспомним распятого змея у Фламеля, змея в Соборе Нотр-Дам де Пари, змея на кадуцее, на медитационных распятиях (вырастающих из человеческого черепа, который служит основанием божественному кресту), змея Эскулапа, греческого Уробороса — serpens qui caudam devoravit, — отражающего замкнутый цикл малой вселенной, каковой является наше Делание. Все эти змеи либо уже мертвы, либо издыхают, начиная с самопожирателя Уробороса и заканчивая искусителем Евы, «потомство которой будет поражать его в голову» (Быт. 3:15), а также змеями на кадуцее, убитыми жезлом. Всё здесь выражает одну идею, одну доктрину, одну традицию. Змей, иероглиф алхимического начала первого порядка (principe alchimique primordial) подтверждает высказывание Мудрецов о том, что всё искомое содержится в меркурии. Именно Ртуть — двигатель и вдохновитель Великого Делания, так как она его начинает, продолжает, доводит до совершенной стадии и заканчивает. Ртуть являет собой мистический круг, где Сера, эмбрион Ртути, обозначает центральную точку, вокруг которой та совершает своё вращение, вычерчивая при этом графический символ солнца, порождающего свет, дух и золото и дарующего земные блага.
Но если дракон олицетворяет чешуйчатую и летучую Ртуть, результат поверхностной очистки субъекта (purification superficielle du sujet), то бескрылый змей остаётся иероглифом чистой или очищенной обычной ртути (mercure commun), извлечённой из магнезии (Magnésie) или первой материи (première matière). По этой причине атрибутом ряда аллегорических статуй Благоразумия выступает змей, закреплённый на зеркале. Тогда зеркало, сигнатура грубого природного минерала, начинает сиять, отражая свет, другими словами, проявляя свою жизненную силу в змее (или Ртути), которого она таила в своей дебелой оболочке. Так, благодаря этому живому и животворящему веществу, можно вдохнуть жизнь в Серу мёртвых металлов (soufre de métaux morts). Во время операции Ртуть, растворяя металл, овладевает Серой, активирует (anime) её и, умирая, передаёт ей свою жизненную силу (vitalité propre). Это имеют в виду Мастера, предписывая убивать живое, чтобы воскресить мёртвое, воплощать духи (corporifer les esprits) и одушевлять телесные образования (réanimer les corporifications). Получив живую и активированную серу (soufre vivant et actif), именуемую философской, вы можете закрепить её регенерацию, соединив её в соответствующих пропорциях с той же животворной Ртутью (mercure vivant), чтобы взаимопроникновением этих начал образовать философскую или активированную Ртуть (mercure philosophique ou animé), материю философского камня (matière de la pierre philosophale). Если читатель понял сказанное нами ранее и если он присовокупит ко всему этому сказанное сейчас, то легко отворит две первые двери Делания.
В общем, тот, чьи практические познания достаточно широки, сделает вывод, что основная тайна Делания заключается в искусстве растворения (dissolution), а так как необходимо провести несколько таких операций — различных по цели, но схожих по используемым приёмам, — то существует несколько вторичных секретов, которые, собственно, составляют один единый. Итак, всё сводится к растворению, зависит от него и от того, каким способом его проводят. В этом secretum secretorum, ключ к Магистерию, скрытый в таинственных словах: solve et coagula: растворяй (вещество) и сгущай (дух). Операция одна, но включает в себя два процесса растворения, один — бурный, опасный, непредсказуемый, другой — простой, удобный и часто применяющийся при лабораторной работе.
В другом месте мы уже описали первый из этих процессов и на достаточно ясном аллегорическом языке привели необходимые подробности, поэтому возвращаться к нему мы не будем [417] . Однако обратим внимание трудолюбивого неофита на отличие этого процесса от обычного химического растворения, что пригодится ему в его работе.
Мы уже говорили и повторяем ещё раз, что цель философского растворения (dissolution philosophique) — получить Серу, которая в Магистерии играет определяющую роль, коагулируя соединённую с ней Ртуть, — этим свойством Сера обязана своей огненной осушающей природе. «Всякое сухое вещество жадно поглощает свою влагу», — гласит старое алхимическое изречение. Однако на первой стадии выделения связь Серы с Ртутью не нарушается, и они по-прежнему составляют вместе центральное ядро металла, которое называют также его сущностью (essence) или семенем (semence). Отсюда вытекает, что Сера, сохраняющая специфические характеристики растворённого тела (corps), на самом деле является его наиболее чистой и наиболее тонкой частью. А значит, следом за большинством Мастеров мы можем заключить, что философское растворение приводит к полной очистке несовершенных металлов. А между тем ни одна спагирическая или химическая операция не даёт таких результатов. Всякая очистка металлов современными методами позволяет лишь освободиться от наименее стойких примесей. Эти последние, захваченные ещё из руды или образовавшиеся при обработке минерала, как правило, особого значения не имеют. Алхимический же способ, растворяя и уничтожая все гетерогенные частицы, внедрившиеся в ядро, состоящее из очень чистых Серы и Ртути, разрушает большую часть самого вещества и делает его стойким к какому бы то ни было последующему возвращению в прежнее состояние. Так, например, из одного килограмма превосходного шведского или электролитического железа получается от 7,24 до 7,32 г абсолютно однородной и чистой металлической основы (metal radical). Это сверкающее вещество великолепной фиолетовой окраски — таков, кстати, цвет чистого железа, — яркостью и интенсивностью напоминающей цвет паров йода. Можно отметить, что сама по себе Сера железа окрашена в алый, а его Ртуть — в голубой цвет. Фиолетовая окраска происходит от их соединения и характеризует металл в его полноте. Подвергнутое философскому растворению серебро теряет в процентном отношении немного примесей и даёт вещество жёлтого цвета, почти такого же красивого, как у золота, но менее насыщенного. Как мы уже отмечали в начале книги, простое химическое растворение серебра в азотной кислоте позволяет отделить от металла совсем небольшую фракцию чистого серебра, по цвету схожего с золотом, что наводит на мысль о возможности более энергичного воздействия на металл с получением предсказуемых результатов.
417
Чтобы проиллюстрировать ценные указания Мастера, мы во втором томе Философских обителей приводим прекрасную, весьма выразительную композицию из книги Драгоценнейший Божий дар, «написанной Георгом Аурахом и проиллюстрированной его собственными рисунками в год 1415 от Спасительного Искупления человеков» [XLI] — Э.К.
Никто не станет спорить, что и в химии, и в алхимии растворение играет первостепенную роль. Это одна из важнейших лабораторных операций, и большинство работ в химии всецело зависят от того, сколь успешно удастся её провести. Великое Делание по сути не что иное, как ряд последовательных растворений. Поэтому не вызывает удивления ответ «Духа Меркурия» «Брату Альберту», беседу которых Василий Валентин приводит в книге о Двенадцати ключах: «Как получить мне сие вещество?» — спрашивает Альберт, и Дух отвечает: «Растворением». Какой бы путь мы ни избрали, влажный или сухой, без растворения не обойтись. Что такое, к примеру, плавление (fusion), как не растворение металла в своей собственной воде? Так и квартование (inquartation), и получение металлических сплавов в действительности заключается в химическом растворении одних металлов в других. Ртуть, жидкая при комнатной температуре, есть по существу расплав или раствор металла. Любая дистилляция, экстракция, очистка осуществляется лишь после предварительного растворения. А восстановление (réduction)! He есть ли оно результат двух последовательных растворений — самого вещества и восстановителя? Если в раствор трёххлористого золота погрузить цинковую пластинку, тут же начинается растворение цинка, и восстановленное золото осаждается в виде аморфного порошка. Купелирование (coupellation) также заключается в первоначальном растворении содержащего примеси или сплавленного драгоценного металла в свинце с последующим плавлением образовавшихся на поверхности окисей и их удалением. Зависят от растворения, позволяющего проводить самые различные операции, также и сугубо алхимические процессы, такие, как пропитывание (imbibitions), вываривание (digestions), вызревание (maturations), циркуляция (circulations), путрефакция (putréfactions) и многие другие.