Философский камень
Шрифт:
— Я не собираюсь терпеть это хамство! Вы хоть и генерал, Лебедев, но главнокомандующий фронтом здесь я. И даже благоволение Государя не даёт вам права себя так вести.
— А я не собираюсь смотреть, как вы собираетесь проиграть войну. Поэтому буду краток. Адмирал на моей стороне. Также я заручился поддержкой ещё трети ставки. Госпожа Баторе то же со мной согласна. И мы нанесём сокрушающий удар, совершим прорыв. А вы… вы можете дальше играть в оборону. Или поддержать нас на флангах.
— Вы будете обвинены в измене. Всех нарушивших мой приказ — казнят. Это касается в первую очередь старшего
— Договорились.
В общем, мои переговоры что-то не задались. Наверное, мне не стоило вести себя настолько дерзко, однако могу себе позволить. В плане, я генерал, поддержка у меня есть, в том числе поддержка Государя. Так что я почти уверен, что трибунала дело не дойдёт. Более того, в своей победе я уверен, так что боятся вообще нечего.
Немного переживали мои союзники, однако «Долг и право» очень силён. И если моих товарищей, после удачного блицкрига реально казнят, то начнётся просто сущий политический ад. Солдаты сами этого главнокомандующего на штыки повесят. Так что командует пусть и он, однако власть что сложная и решаю по большей части здесь я.
Кроме того, я почти уверен, что главнокомандующий всё поддержит фланги. У него выбора не будет, ведь если он меня бросит, то мы просто потеряем кучу людей за зря. И зачем? И ведь он не предатель же, просто старый генерал, живущий по старым правилам. Как увидит наш прорыв, так сразу смирится и поможет.
Тем временем я уже отдал приказ Изабелле Баторе, которая села в грузовик и отправилась на фронт, впереди неё поехала техника, связисты также разносили весть о скором наступлении. Много сил мне не нужно, согласно моему плану, всё пройдёт быстро и легко.
Сам же я направился к пилотам, уже совершая посадку на манёвренный корвет. Вообще это была не боевая модель, однако всю гражданскую технику реквизировали на нужды фронта. Так что это торговое воздушное судно теперь служило небесному флоту. Команда в сто человек, бомбы, орудия, щиты и очень высокая скорость.
Я проверил готовность команды, убедился в их решимости сдохнуть, но сделать. После чего приготовился и начал проводить через себя реки энергии. Нужно дать небольшую фору сухопутным войскам, которые совсем скоро начнут штурм. Мы вонзимся в самых слабых местах, толпой, накинемся словно лавина и сразу же пойдём на прорыв. Многие умрут, без этого никак, но и шведы не так хорошо воюют, как немцы и австрийцы. Мы их сломаем, к тому же на острие пойду я.
— Лебедев! Стой! — вдруг под корветом остановился автомобиль, из которого вышла Ольга Николаевна, а затем она и вовсе поднялась на борт.
— Что случилось?
— Орлова в плен не брать. Личное распоряжение Государя.
— Просто отлично, ведь я и не собирался.
— А ещё нужно вырезать ему сердце и передать учёным.
— Вот это уже звучит странно.
— Он сильный одарённый, кроме того, согласно нашим данным, его род владеет древними техниками. Его сердце уже давно перестало быть обычным. В плане, оно стало скорее генератором, в буквальном смысле. Нужно вырезать его и доставить для изучения. Если получится, то хорошо бы и всё нервную систему с хребтом заполучить. И орёл… его орёл, Позвизд. Я не язычница, но многие рода заключают контракты с духами. Скорее всего орёл также прикован к артефакту. Всё это нужно захватить и доставить. От этого зависит проект «Философский камень». Также… нужно захватить корону Густава Адольфа Третьего. Это известная шишка у шведов. Их реликвия является могучим артефактом, которым нам нужен.
— Отлично. Посмотрим, что можно сделать.
— Лебедев, это очень важно. Даже важнее победы войны с шведами. Ведь нам нужно будет как-то победить Германскую Империю. Нам нужен философский камень, нужен этот прорыв. Без него… не будет победы.
— Я вас услышал. И отношусь к этому максимально серьёзно.
— Я оставлю тебе своих телохранителей, а сама пойду поговорю с главнокомандующим. А то вы с ним общий язык, судя по всему, не нашли.
— Почему Государь не приехал лично? Он же наш символ.
— Государь остаётся в Петрограде, сам знаешь дел хватает.
— Ему нужно съездить на фронт, обязательно. От боевого духа очень многое зависит.
— Я с ними поговорю. Удачи, — произнесла Ольга Николаевна и после ушла, оставив со мной элитных бойцов.
— Мне она не нужна, — бросил я в след.
— Так какой план? — поинтересовался телохранитель.
— Мы устроим ад для шведов, заставим познать их сущий кошмар, они будут застреливаться из-за ужаса, бросать ружья и бежать. Мы же будем продолжать давить.
— Пленные?
— У нас три фронта и война идёт за выживание. Пленных нет смысла брать. Кроме того… вы сами знаете, что они сделали с нашими деревнями и сёлами.
Корвет медленно поднимался в воздух, а горизонт из-за набора высота отдалялся и отдалялся. Шведы не знали пощады, ведь вёл их Орлов. Забавно, да? Орловы были сильнейшим родом Российской Империи, но даже немцы не устраивали такого террора на захваченных территориях.
Орлов же, кажется, ненавидел народ Российской Империи даже сильнее, чем нас ненавидели заклятые враги.
— Приближаемся!
Я же начал создавать своё заклинание, обращая силу тьмы против врагов. Исчез свет, погасли звёзды и начали звучать голоса прямо в траншеях. Мы ударили прямо в сердце их обороны, а с первым же залпом я десантировался вниз.
Шведы уже сходили с ума, как только я приземлился, то сразу же направился к вражеской ставке. Враги не ожидали такого неожиданного прорыва, кроме того, и офицеры не могли подумать, что солдаты резко дрогнут и перестанут сражаться. Одним за другим вырезал ублюдков, поглощал генералов и делал то, что умею лучше всего — убивать.
А в какой-то момент на себе я почувствовал и взгляд Орлова. Он не стал прятаться, ведь в его планах было дойти до Петрограда, значит ему либо придётся убрать меня прямо сейчас, либо проиграть.
— Готов к смерти, ублюдок?! — выкрикнул я зависшему в небе Орлову.
Глава 7
Шторм и буря были на стороне Орлова, в этот раз он был полностью готов к бою и находился в центре своего войска. Или войска жены, ведь именно его жена является королевских кровей. Именно благодаря ей муженёк смог устроить войну. Но видит Бог, мне глубоко плевать скольких придётся положить на пути, чтобы вырезать сердце этого урода.