Философы из Хуайнани (Хуайнаньцзы)
Шрифт:
Милосердие спасает от споров. Долг-справедливость спасает от утраты природных свойств. Ритуал спасает от несдержанности чувств. Музыка спасает от печалей. Когда божественный разум устанавливается в Поднебесной, сердца возвращаются к своему истоку. Когда сердца возвращаются к своему истоку, то людская природа становится доброй. Когда людская природа становится добра, а небо и земля, инь и ян идут своим порядком и пекутся о вещах, то имущества становится достаточно, а люди безмятежно-спокойны, и нет места алчности, низости, ссорам и тяжбам. Если смотреть с этой точки зрения, то милосердие и долг-справедливость не нужны. Когда дао и дэ устанавливаются в Поднебесной и люди просты и безыскусственны, то их взоры не смущает красота, их слух не упивается звуками. Развлекаются зрелищами, поют песни или вольно бродят, распустив волосы. И пусть завидят красоту, подобную Мао Цян и Си Ши, это не доставит им радости, танцы «Колыхающиеся перья» и «Боевые слоны» они не почтут за музыку [749] . И здесь нет места несдержанности и незнанию правил вежества. С этой точки зрения ритуал и музыка не нужны.
749
Здесь надо иметь в виду, что со словом «юэ» («музыка») в древности ассоциировался целый пучок значений. Это в первую очередь была ритуальная музыка, сопровождавшая различные торжества (от
Так что когда дэ разрушается, тогда и рождается милосердие. Каноны поведения разрушаются, и рождается долг-справедливость. Гармония утрачивается, и рождается музыка. Ритуал переходит меру, и возникают внешние украшения.
Только познав божественный разум, понимают, что дао и дэ не могут помочь. Только познав дао и дэ, узнают, что милосердие и долг-справедливость не нужно насаждать. Только познав милосердие и долг-справедливость, узнают, что ритуал и музыка не стоят усилий. Ныне повернулись спиной к корню и ищут в верхушках, отказались от главного, а заняты подробностями. С ними нельзя говорить о высшем.
Всю великость вселенной можно измерить угольником и солнечными часами [750] . Ход звезд и луны можно рассчитать с помощью календаря. Удары грома можно воспроизвести барабаном и колоколом. О переменах ветра и дождя можно узнать по музыкальным трубкам. Отсюда ясно, что то великое, что можно наблюдать, можно измерить; то светлое, что доступно зрению, можно притушить; звуки, доступные слуху, можно согласовать; цвета, которые можно воспринять, — сделать различимыми Но самое большое Вселенной не вместить; самое тонкое божественным разумом не осветить. Дошли до того, что изобрели трубки и календарь, дифференцировали пять цветов; установили различие между чистыми и мутными звуками [751] ; установили различие во вкусах — сладких и горьких. И тогда невыделанное дерево исчезло, а из него был сделан сосуд [752] . Учредили милосердие и долг-справедливость, изобрели ритуал и музыку, и благо ушло и превратилось в ложь и искусственность. А с рождением искусственности придумывают мудрствования, чтобы запугивать невежественных, лживыми речами морочить высших.
750
Т. е. можно измерить видимое пространство и время в границах, подвластных инь-ян.
751
Гао Ю «чистые» — шан, «мутные» — гун. См. также прим. 131 к гл. 3.
752
Невыделанное дерево — первозданная простота, сосуд — рукотворное изделие.
В Поднебесной есть те, кто поддерживает заведенный порядок, и есть те, кто его устанавливает [753] . Некогда Цан Се изобрел письмо, и Небо полило дождем зерно, а души умерших ночью заплакали [754] . Бо И изобрел колодец, и дракон взмыл к Черному облаку [755] , духи слетелись на Куньлунь. Чем больше росли умения, тем более оскудевала добродетель. Поэтому на чжоуских треножниках изображен Чуй с закушенными пальцами, чтобы сказать, что высшее искусство не рукотворно.
753
Очевидно, что это пословица.
754
Здесь Гао Ю подробно объясняет, в чем дело. С появлением искусственности (Цан Се увидел следы птиц и зверей и изобрел письмена) было забыто земледелие (пахота), и потому Небо полило злаки, чтобы спасти людей от голода. А души умерших (неприкаянные) испугались, что с помощью записок с заговором на них будут поданы жалобы, в ночи (их время) заплакали.
755
Бо И, помощник Шуня, изобрел колодец для добывания воды. Дракон понял, что будут прорывать русла рек, рыть пруды, и, испугавшись, поднялся в облака, точнее, к Черному (сюань), сокровенному, облаку.
Поэтому порядок, устанавливаемый совершенными людьми, состоит в том, чтобы сердце и дух были вместе, форма согласовывалась с природными свойствами, в покое — воплощали благо, в движении — проникались природным порядком вещей. Совершенный человек следует своей свободно развертывающейся природе, придерживается хода неизбежных изменений. Глубокий как хаос, пребывает в недеянии, а Поднебесная сама приходит в гармонию; покойный и бесстрастный, а люди сами обретают первозданную простоту. Нет благовещих знамений, а люди не погибают преждевременно. Не спорят, не соперничают, а пропитания достаточно. Объемлют собой все пространство меж четырех морей. Милость разливается на все последующие поколения, и не известно, кто это делает [756] .
756
В этом словесном обороте совершенный человек в роли правителя сближается с самой природой, которая дарит благо и не требует за это благодарности («нигде не видно того, кто это делает») (ср. гл. 1).
Поэтому при рождении нет у него прозвания, по смерти — посмертного титула, имущество не накапливает, славы не добивается. Делает раздачи и не считает это благодеянием; спокойно принимает от дающего и не отказывается [757] . Поскольку все общение пронизано благом, то нет таких, которые бы не были благом исполнены. Когда же все связаны благом, то дао не может быть нанесен вред. И если уж знающий не знает, то и красноречивому не объяснить. Кто красноречив без речей, кто овладел неизреченным дао, тот называется проникшим в небесную кладовую. Берешь из нее, она не скудеет; черпаешь из нее, она не истощается. Никто не знает, где ее исток. Назовем ее Яогуан [758] . Яогуан снабжает ресурсами тьму вещей, спасает от трудностей и бедности, восполняет недостаток, — и слава рождается. Поддерживает полезное, устраняет вредное, карает смутьянов, пресекает разбой, — и труд завершается успехом. В мире нет стихийных бедствий и порчи, и богам нет нужды слать свою благодать, высшие и низшие находятся в мире и гармонии, и потому достойным негде свершать свой подвиг.
757
Не
758
Яогуан, букв. «Нефритовый свет», седьмая звезда Б. Медведицы, вращаясь, обозначает четыре сезона.
Некогда, во времена Юн Чэна [759] , на дорогах старые и малые шли, соблюдая строй, как в гусином клине, подсаживали малолетних в гнездо, оставляли избытки зерна на краю поля, тигра и барса можно было потрогать за хвост, на змею — наступить ногой, и никто не задавался вопросом, почему это так.
Когда же наступили времена Яо, десять солнц вместе вышли на небосвод. Они сожгли хлеба и посевы, иссушили деревья и травы, и люди остались без пропитания. Чудовища Яюй, Зубы-Буравы, Девять Младенцев, Тайфэн, Дикий Вепрь, Длинный Змей [760] стали бедствием для людей. Тогда Яо послал Охотника, и он казнил Зубы-Буравы в краю Цветущего поля, убил Девять Младенцев на реке Зловещей, поразил стрелой Тайфэн на озере Зеленого холма [761] , выпустил стрелы в десять солнц, внизу поразил чудовище Яюй. Разрубил на части Длинного Змея на озере Дунтин, поймал Дикого Вепря в Роще шелковиц [762] . И возрадовались тогда люди, и поставили Яо Сыном Неба. С той поры в Поднебесной появились дороги и селения в местах просторных и узких, на пересеченной местности и на равнинах, в удаленных местах и вблизи.
759
Юн Чэн — легендарный изобретатель календарного счета времен Хуан-ди. Примечательно, что он здесь поставлен впереди Яо (см. текст чуть ниже), в то время как традиционные конфуциански ориентированные хронологии начинаются с Яо.
760
Гао Ю комментирует: «Яюй с виду напоминает драконью голову, еще говорят, похож на лиса, быстро бегает, пожирает людей, обитает на западе». Яюй также упоминается в «Каталоге гор и морей»: «Обитающее там животное похоже на буйвола, но у него красное туловище и человеческое лицо… Пожирает людей» (с. 52). Комментируя название следующего животного, Гао Ю пишет, что «зубы у него длиной в три чи, свисают ниже подбородка, держит в руках копье и щит». Здесь и далее отождествления мифических животных даны по комментарию Гао Ю. Девять младенцев — демоны воды и огня, вредят людям.
Тайфэн или Фэн-бо бог ветра разрушает жилища людей. Дикий Вепрь — огромный вепрь. Его наименование, по Гао Ю, указывает на чуское происхождение. Подробнее его мифологию см. Каталог…, с. 211, прим. 17. Длинный Змей — гигантский змей, заглатывает трех слонов, три года их переваривает, затем выплевывает кости.
761
Цветущее поле — название озера на юге, река Зловещая — область расселения племен северных ди, Зеленый холм — название озера на востоке. Таким образом, Охотник очистил пространство со всех четырех сторон.
762
Озеро Дунтин — древнее озеро, с которым в Китае связано множество легенд. Находится на юге. Роща шелковиц — священная роща (см. прим. 21 к гл. 9).
Во времена правления Шуня Гунгун вздыбил разлившиеся воды и обрушил потоп на Полую Шелковицу [763] . Драконовы ворота еще не были открыты, Люйляна еще не существовало, реки Цзян и Хуай вместе несли свои воды, четыре моря были залиты бушевавшей водой. Люди поднялись на холмы и курганы, спасались на деревьях. Тогда Шунь повелел Юю развести реки, наполнить озера, расчистить проход Ицюэ, провести русла рек Чань и Цзянь [764] , сделать канавы, прорыть каналы, отвести воды в Восточное море. Бушующие воды стекли, девять материков осушились, и люди смогли покоить свою природу Потому и называют Яо и Шуня мудрыми.
763
Дерево — тотем одного из иньских родов, по Гао Ю — также название места в царстве Лу. Но контекст с очевидностью связывает это название с доисторическими временами. В «Каталоге гор и морей» есть гора и река под этим названием (с. 59, 62), а в «Люйши чуньцю» рассказан миф о происхождении И Иня: его мать, нарушив запрет духа, превратилась в полую шелковицу (в пер. Г. А. Ткаченко — в «полый тут» (с. 197)).
764
Реки Чань и Цзянь находятся в совр. Пров. Хэнань.
В закатные времена владыками стали Цзе и Чжоу. Они красной яшмой выложили покои, из блестящей яшмы возвели высокие башни, из слоновой кости — галереи, из белого нефрита — спальное ложе. Чжоу разбил мясной сад и винные пруды [765] , спалил все богатства Поднебесной, разбазарил силы несчастного народа. Вскрывал внутренности тем, кто подавал советы, вынимал плод у беременных женщин. Разбойничал в Поднебесной, творил бесчинства среди простого народа (бай син). И тогда Тан с тремя сотнями боевых колесниц выступил против Цзе в Южном гнезде, загнал его в Великую башню. У-ван с тремя тысячами латников разбил Чжоу на Пастушьем поле, убил его в Сюаньши [766] . Поднебесная успокоилась и утвердилась. Народ (бай син) зажил в согласии и мире. Вот почему Тана и У называют достойными.
765
Т. е. на деревьях были подвешены туши скота для приготовления яств и водоемы были заполнены вином для пиршеств.
766
Все названия — «библейские» хорошо известные в их китайском наименовании, но, поскольку по большей части они значимы, мы предпочитаем там, где это возможно их переводить. Сюаньши — зал, в котором объявлялись указы.
Отсюда видно, что те, кто имеют славу мудрых и достойных, обязательно испытывают на себе несчастья смутного времени.
А ныне совершенный человек, живя в смутное время, прячет в себе добродетели, таит в себе дао, скрывает беспредельный свой ум, сковывает уста, прекращает речи. И тех, кто умер, так и не сказав ни слова, множество, а Поднебесная так и не узнала цены их молчанию. Вот почему «дао, которое может быть выражено словами, не есть истинное дао. Имя, которое может быть названо, не есть истинное имя» [767] .
767
Дао дэ цзин, § 1, здесь общий тезис о невыразимости сущностных вещей преломлен применительно к категории времени от него зависит: найдет ли нечто значимое свое реальное воплощение или нет.