Философы с большой дороги
Шрифт:
– Над входом написано – «Книги», – уже спокойнее произнес Юбер. – Если бы там стояло «Макулатура»... В книжный – правда удивительно?! – приходят за книгами. За истиной. Красотой. За чем-то, что даст забыть о действительности... А у вас?! Это же не книги, это клееная бумага! Я бы советовал вам в корне пересмотреть ассортимент – хотя бы расширить его. Нужен отдел философии. Хоть что-то для ума и сердца! Мы еще заглянем! Думаю, это произойдет не на ближайшей неделе, когда здесь будет крутиться полиция, а вы – ждать нашего визита. Но если у вас ничего не изменится... Пострадают уже не книги... Итого с вас тысяча франков за
В кассе нашлось лишь пятьсот франков, у продавца же в кошельке набралось и того меньше – триста, так что Юбер – для кучи – прихватил его сумку, набитую какими-то крупами, и позаимствовал с полки подвернувшийся под руку словарь.
Засим мы покинули лавку – отход наш был не столь энергичен, как тогда, когда мы грабили банк, однако при этом не лишен изящества.
– Следовало бы взять куш посолиднее, – вздохнул Юбер, подводя итог нашему визиту в книжный магазин. – Звезды вроде нас не должны размениваться на мелочи. Этот кретин – он же мозоли натрет на языке, пересказывая направо и налево, как его грабили. Ведь это – лучшие мгновения его жизни. И заметь, почти задарма. Подарок, да и только!
Интересно, мелькнуло у меня в сознании, не собирается ли Юбер вернуться в лавку и потребовать с горе-продавца понедельную оплату?
– Люди не ценят то, что достается задаром. А бесплатными бывают только угрозы. Они-то как раз ничего не стоят – правда, они работают.
Я не мог избавиться от странного чувства, что на сей раз мое очередное мошенничество обернулось для кого-то благом. Что до Юппа, он, наоборот, испытывал род неудовлетворенности.
– Это слишком просто. Нажать на спусковой крючок может и обезьяна. – С этими словами он отстегнул магазин, проверил, пуст ли патронник, и отправил пистолет в ближайшую урну. – Надо как следует все додумать... Как добиваться того же, не размахивая оружием...
Мы пошли дальше.
– Что-то у меня на душе хреново, – поморщился Юпп.
* * *
Все еще Монпелье
Я настораживающе здоров. Должно быть, я серьезно болен, коли не чувствую себя больным.
Я даже поймал крысака.
Войдя в комнату, Юпп объявил, что нам надо съезжать. Фредерик, все еще вычищающий цемент, застрявший между пальцами ног, проявляет неслыханную щедрость, едва речь заходит о дарах, которые, по его мнению, Провидению пора обрушить на голову Юппа. Если быть объективным – на каждую часть его тела. И хотя все вокруг наперебой просят у Юппа автограф, он все же готов признать – возникшую проблему решить можно лишь одним методом, давно проверенным временем: резко увеличить расстояние между нами и данной проблемой.
– Только сперва я хочу разобраться с этой чертовой крысой.
– Может, не надо искать приключений на свою задницу, а, Юпп? Ты что, хочешь сам поднести Фредерику свою жизнь – на блюдечке? По-моему, давным-давно пора валить отсюда.
– Эта крыса... Она напоминает мне Эмиля...
Мне удалось-таки выпроводить его – пусть возьмет напрокат машину... Покуда он ходил за машиной, я развлечения ради раскопал клетку, оставшуюся от предыдущего жильца, который держал в ней попугая. Судя по всему, оный жилец позволял клювастому любимцу открывать задвижку клетки по собственному усмотрению, так как перья и характерные птичьи метки попадались в
Я соорудил из клетки ловушку, известную еще со времен античности, привязав к тонкой проволоке наживку. Рассеянно размышляя об уголовном кодексе, я вышел из кухни, и тут до меня донеслись звуки какой-то возни, явно локализованной в районе моей импровизированной крысоловки. Я потянул за проволоку и услышал, как клетка всей тяжестью шмякнулась на ковер.
На морде крысака не читалось ни малейших признаков раскаяния – лишь некоторое смущение по поводу того, что он так дешево попался. Вряд ли крыс отдавал себе отчет в том, что еще больше смущен я: случайный дебют на чуждом поприще крысолова оказался едва ли не самым удачным из моих начинаний в этой жизни. Оставалось лишь позаботиться о том, чтобы узник получил последний ужин – каковым послужил ломоть свежего ржаного хлеба.
Когда Юбер вернулся, я просто кивнул на сидящего в клетке крысака. Оставалось покончить с животиной – и мы могли трогаться.
– Нет, это нечестно! – запротестовал Юбер. – Я не собираюсь стрелять в беспомощную тварь!
Тут уж запротестовал я, пытаясь объяснить бедолаге, что у нас нет времени устраивать крысиную охоту по всем правилам. Если он хочет предоставить крысаку честный шанс, пусть тогда либо выдаст ему револьвер – или уж забирает пленника с собой, чтобы когда-нибудь потом, в более подходящей обстановке, свести с ним счеты, как положено мужчинам.
– Знаешь ли, в Индии крыс даже почитают как духов-хранителей, приносящих удачу...
– В Индии, как в Нью-Йорке, можно найти все, что угодно, было бы желание.
Мой довод заставил Юбера замолкнуть. Мы упаковали наше шмотье, упаковали клетку с крысаком (причем так, что даже самым рьяным гринписовцам не к чему бы было придраться) и тронулись в путь. Юпп от комментариев воздерживался. Он только жевал губу и кровожадно озирался по сторонам, покуда мы ехали узкими городскими улочками.
– Я думал, это ты принес мне удачу, проф. Но знаешь, мне стало везти с того момента, как я снял эту квартиру. Тебя я встретил потом.
– Мне казалось, ты снял квартиру после нашего первого выхода в свет.
– Заплатил-то я за нее уже после нашей премьеры, но к тому времени я обо всем договорился. Я и тебя-то шмонал, чтоб найти деньги на первый взнос. Знаешь, в Ле Бомметт сидел один тип – так у него был тушканчик, который, говорят, приносил удачу. Ну так этот мужик погиб под обвалом: на него рухнула стена. На следующий день, после того как Эмиль сварил тушканчика в кофе.
Что ж, у каждого свои мыши в голове... Но идея, будто крысак принесет ему счастье, запала Юберу в голову весьма крепко. Мы нарекли крысака Фалесом [в честь философа Фалеса Милетского].
Триптих
Право слово, нет ничего глупее, чем отправиться в дальнее путешествие на машине и не ограбить по дороге парочку банков.
По дороге в Марсель я отдыхал душой: в наших бесчинствах наступила долгожданная пауза. Я чувствовал себя как преподаватель, получивший долгожданный академический отпуск.
– Господи, наконец-то мы можем хоть немного расслабиться! – вырвалось у меня.
Юпп отвернулся и стал пристально смотреть в окно, причем его явно интересовал не пейзаж.