Финал
Шрифт:
Мой голос смягчается, и я делаю угрожающий шаг вперед. Гнев течет через меня, гнев, подпитываемый разочарованием, отсутствием прогресса и полным отчаянием.
– Ты думаешь я могу позволить ей все глубже и глубже погружаться в безумие и ничего с этим не делать?
– Риски...
– КОГО ВОЛНУЮТ РИСКИ?
– ОНА ВСЁ РАВНО УШЛА!
Я ловлю себя на том, что кричу, и резко останавливаюсь. Моя грудь тяжело вздымается. С каждым вдохом мои ноздри раздуваются. Во мне бурлит адреналин, и мое самообладание - единственное, чем я так долго гордился, разорвано
– Джереми…
– Нет.
Я качаю головой, закрываю глаза и делаю шаг назад. Я делаю один вдох, пытаясь успокоиться. И тут на меня снова накатывает холодное бесстрастие, которое было у меня, когда я держал Лилли в плену. Я открываю глаза и смотрю на брата.
– Прости, - говорю я. Слова выходят ровными.
– Мне не следовало кричать.
Он отмахивается.
– Джереми, я знаю, что ты ее любишь. Но ты знаешь, что каждый раз, когда мы используем противоядие, вероятность того, что он снова заработает в будущем, уменьшается вдвое? Нам повезло, что он не дал обратного эффекта в операционной, когда мы ввели вторую дозу.
Я усмехаюсь.
– О, так же, как и твоя дурацкая процедура не дала обратного эффекта?
Теперь я знаю, что лучше не делать из брата врага, но что толку держать язык за зубами, когда ставки так высоки? Когда моя Лилли угасает?
– Ты же знаешь, что это совсем другое, - мягко говорит Аттикус.
Я отвожу взгляд.
– Да, - наконец признаю я.
– Я знаю.
Холодная тишина врывается в комнату и заполняет ее. Я подхожу к окну и смотрю на снег за окном.
– Сейчас декабрь, - говорю я.
– Ты сказал, что тебе понадобится месяц после операции, чтобы оценить перспективы ее выздоровления. Я дал тебе четыре, а ты до сих пор мне ничего не сообщил.
Я оборачиваюсь и смотрю брату в глаза.
– Я не идиот, Аттикус.
– Еще есть шанс, - настаивает он.
Я усмехаюсь.
– Есть шанс? Насколько он мал? Он мизерный. Ты это знаешь, я это знаю, мы оба это знаем.
Я перевожу взгляд на маленький компьютерный экран, на котором транслируется всё, что происходит в комнате Лилли.
– Боже, - шепчу я.
– Меня убивает, когда я вижу ее такой. Она ненавидит меня, ты это знаешь? Я это заслужил, учитывая все, что я сделал, но все же…
Я замолкаю. Я никогда раньше не выражал печали или жалости, ни перед кем. Но иногда стрессовые ситуации требуют крайних мер. Для меня показывать слабость, показывать человечность - одна из таких мер. Я встречаюсь взглядом с Аттикусом.
– Пожалуйста. Пожалуйста, брат, я умоляю тебя. Дай мне взглянуть на нее. Только один раз. Еще раз, это все, что я прошу.
С каждой секундой тишина затягивается все больше, и я молюсь гребаному Богу, чтобы мой подход сработал. А затем, в вспышке неожиданного сочувствия, Аттикус тянется к ручке на своем столе.
– Попроси Джилл сделать это, - говорит он.
– Лилли...Лилли ей доверяет.
Глава 44
Лилли
– Да, - умоляю я.
– Вот так. Быстрее. Быстрее!
Джереми подчиняется, удваивая скорость своих толчков. Я чувствую, что надвигается переломный момент. Мне нужно удержать его. Чуть дольше. Я хватаю его за волосы и притягиваю его губы к своим, пожирая их в жадном поцелуе. Я знаю, что Джереми терпеть не может, когда я все контролирую. Но логика теряется в пылу момента. Последствия будут позже. Прямо сейчас меня это не волнует.
– Лилли. Лилли, я сейчас кончу...
Слова Джереми сменяются первобытным ревом, который вырывается из его горла, когда он выстреливает в меня. Но тут моя собственная кульминация захлестывает меня. Я сжимаюсь вокруг его члена, конвульсии сотрясают мое тело.
В какой-то момент ночью я понимаю, что лежу, сплю рядом со Стоунхартом. Я задыхаюсь и отшатываюсь. Отвращение наполняет каждую клеточку моего существа. Секс - это одно, но прижиматься...? Мои движения будят его. Его темные глаза отражают тусклый свет. Они выглядят убийственно. Я остолбенела, не в силах решить, притвориться ли спящей или вернуться к нему, чтобы не злить его, или просто...
К счастью, он принимает решение за меня. С непроницаемым видом он встает и выходит из комнаты. Он не произносит ни слова. Я вздыхаю в подушку и с облегчением засыпаю.
На следующее утро я осознаю всю серьезность своей ошибки, позволив Стоунхарту спать в моей постели. Может он испытывает ко мне какие-то чувства.
Нет! Я не могу этого допустить. Это все испортит. Мои планы мести, мои планы отомстить ему, мои планы возмездия… Чувства, которые были односторонними, могли легко, коварно исказиться и стать...я задыхаюсь... двусторонними.
Этого я никогда не допущу. Но как остановить Стоунхарта от...и тут меня осеняет. В контракте был пункт. Это требование о том, чтобы поддерживать форму, размер и вес. Ну, если Стоунхарт испытывает ко мне какие-то чувства, то почему же он решил остаться на ночь? Тогда есть только, что я могу сделать, чтобы противостоять этому. Я начинаю первый день своей второй в истории голодовки.
Глава 45
Джереми
Я расхаживаю по комнате, чувствуя себя словно в ловушке, чувствуя себя...бесполезным.
– Она ничего не ест.
Мой голос, обычно уверенный, звучит хрипло и сухо.
– Почему она не ест?
– Она не говорит, - нервно потирает руки Джилл.
– Я приношу ей еду. Она её игнорирует. Иногда...иногда я ловлю ее за тем, как она играет с несуществующим набором посуды. Она спрашивает, не хочу ли я кусочек голубя, и рассекает в воздухе воображаемым ножом.
– Голубь!
– Аттикус бросает на меня обвиняющий взгляд.
– Это имеет какое-то значение?- спрашивает он.