Финал

Эдвардс Скарлетт

Неопределенность лежит в основе всего напряжения. Это то, что заставляет меня чувствовать себя беспомощной и слабой. Пассивная жертва, неспособная хоть как-то помочь себе. И именно эта неопределенность подпитывает эти постоянные споры. Доктор Телфэр не позволит Джереми забрать меня из клиники. Это хорошо, по крайней мере, потому что сейчас я не хочу никуда идти. В сущности, мы все ждем. Мы все на иголках.

Я потираю зудящий затылок. Это был источник первоначальной жгучей боли. Никто не знает, что будет дальше. Неужели

я снова поддамся этим видениям? Именно это нас всех и беспокоит. Где я окажусь в конечном итоге? Как сильно яд Хью подействует на мои мысли?

Я снова почесываю затылок. Этот проклятый зуд не проходит. Я прислушиваюсь к продолжающемуся спору, все еще почесываясь, как вдруг рядом со мной раздается ужасающий визг.

– Лилли, прекрати!

Я немедленно поворачиваюсь к Джилл, и когда я это делаю, то замечаю красное пятно на плече моего халата. Я хмурюсь, смотрю на него и вдруг вижу свою руку. Она до самых костяшек пальцев заляпана кровью.

Я кричу. Джереми и доктор Телфэр спешат ко мне. Я смотрю на свою руку, потираю затылок. Каждый раз, когда я это делаю, оказывается еще больше крови.

– Черт возьми! Что ты сделала?
– шипит доктор Телфэр.

Он поворачивается к Джилл.

– Ты же должна была следить за ней!

– Я...я...я не знала, - заикаюсь я.

Я в ужасе смотрю на свои руки.

– Я ничего не почувствовала!

Доктор Телфэр крепко сжимает мои руки.

– Перевяжи рану, - говорит он Джилл.

Он смотрит на Джереми.

– Ее нужно будет держать.

– Что?
– ахаю я.
– Нет! Нет! Это был несчастный случай. Я все еще здесь!

– Она впадает в истерику, - замечает Джереми.

Его голос и лицо совершенно лишены каких-либо эмоций.

– Нет!
– кричу я. Я вырываю свои руки из хватки доктора Телфэра.
– Нет, я здесь!

Брат Джереми снова их ловит.

– Возьми ремни, - говорит он Джереми.

Джереми - мой будущий муж, любовь всей моей жизни, человек, ради которого я живу, повинуется, даже не взглянув на меня. Он отворачивается и через секунду возвращается с ремнями, привязывая меня к кровати.

– Нет!
– говорю я.
– Нет, нет, нет! Я здесь! Я полностью в сознании!

Я сражаюсь против доктора Телфэр. Но он очень силен. Следующее, что я помню, это как Джереми привязывает мои руки к кровати.

– Что ты делаешь?
– шепчу я ему.

Он не смотрит мне в глаза. Я начинаю плакать. Каким-то образом я обнаруживаю, что лежу на животе.

– Черт возьми, глубокая рана, - бормочет доктор Телфэр.
– Мне нужно будет зашить рану. Бинты не годятся.

Я начинаю дрожать от отчаянных рыданий.

Я ничего не чувствую, когда он применяет иголку, а потом нить. Да и как я могу? Я даже не почувствовала, когда расчесывала затылок.

– Она будет представлять опасность для себя, если я снова не сделаю ей укол. Если это вообще возможно, - говорит доктор Телфэр из-за моей спины.

Они говорят так, словно меня здесь вообще нет. Они думают, что я уже сошла с ума. Волны боли обрушиваются на меня, как приливы и отливы на почерневший камень.

– Теперь ты понимаешь, почему я не могу позволить ей уйти? Почему она должна оставаться здесь, пока мы не узнаем о ее состоянии?

– Да, - соглашается Джереми.

– На одиннадцатом этаже есть свободная комната, - говорит Джилл.
– Она может остаться там на ночь.

– Джереми?
– спрашивает доктор Телфэр.
– Все зависит от тебя. Теперь ты действуешь как ее опекун. Ты позволишь нам забрать ее с собой?

Джереми долго не отвечает. Наконец он говорит:

– Да.

* * *

В маленькой комнате на одиннадцатом этаже я теряю рассудок. Мои руки завернуты в мягкие хлопчатобумажные варежки, застегнутые на запястьях чем-то вроде молнии. Их невозможно снять зубами. Несмотря на все мои протесты, что я все еще полностью в сознании, никто не верит мне на слово. Джереми даже не смотрит на меня. Его брат наблюдает за мной с клинической отстраненностью. Один раз Джилл подходит ближе.

Она проводит первую ночь со мной. Когда приходит время ложиться спать, она выключает свет и запирает дверь. Я ворочаюсь и хожу маленькими кругами вокруг своей кровати, пока не наступает утро. Затем дверь открывается. Джереми и доктор Телфэр входят в комнату. Я сижу на краю кровати. Я смотрю на двух мужчин, на двух братьев, на двух близнецов. Я чувствую слезы в своих покрасневших глазах.

– Пожалуйста, - умоляю я. Я протягиваю к ним руки.
– Пожалуйста, снимите это. Я больше не буду...не буду делать ничего подобного.

Я дотрагиваюсь до своего затылка. Доктор Телфэр обменивается с братом долгим оценивающим взглядом. Затем он смеется и расплывается в улыбке.

– Ей-богу, - говорит он, - я действительно верю, что она говорит правду.

И он идет вперед и снимает варежки. Я с благоговейным трепетом смотрю на свои руки. Они свободны! И это все, что для этого требовалось?

Я подпрыгиваю от радости и обнимаю Джереми. Он обнимает меня так, словно его тело идеально соответствует моему. Он откидывает мои волосы в сторону, нежно покусывает мочку моего уха и шепчет:

– Мне нравятся твои длинные, роскошные локоны.

Я безумно смеюсь от похвалы и легко провожу по ним рукой. Они спадают красными локонами до самой талии.

– Я так и думала, - я хитро прикусываю губу.
– Любовник.

Он хватает меня за талию и притягивает к себе. Наши бедра соприкасаются. Его твердый член упирается мне в живот.

– Не обращайте на меня внимания, - говорит доктор Телфэр. Он поправляет галстук и начинает расстегивать рубашку.
– Лилли. Я слышал, что ты неравнодушна к близнецам.